Солнце полуночи

– Мм… официант сейчас подойдет к вам. – «Он никак не может быть настоящим. Вот бы она исчезла… может, написать ему свой номер на тарелке с маринарой…»

Пока она отходила, ее слегка занесло вбок.

Странно. Несмотря ни на что, она не испугалась. Мне вдруг вспомнилось, как много недель назад Эмметт поддразнивал меня в школьном кафетерии: «Спорим, я напугаю ее куда сильнее».

Неужели я потерял хватку?

– Нельзя так поступать с людьми, – прервала Белла мои мысли укоризненным тоном. – Это некрасиво.

Я уставился в ее лицо, выражение которого стало осуждающим. Что она имеет в виду? Ведь я же не напугал администратора, хоть и собирался.

– Поступать? Ты о чем?

– Ослеплять их, как это делаешь ты. Бедняга сейчас на кухне наверняка отдышаться не может.

Хм. Белла оказалась совершенно права. В этот момент администратор бессвязно и взахлеб описывала свои ошибочные впечатления обо мне своей подруге-официантке.

– Да ладно тебе, – упрекнула Белла, не дождавшись ответа. – Как будто ты не знаешь, какое впечатление производишь на людей!

– Значит, я их ослепляю? – Любопытная формулировка. И на сегодняшний вечер довольно точная. Интересно, что изменилось…

– А ты разве не замечал? – все так же осуждающе спросила она. – Думаешь, каждому так легко добиться своего?

– Тебя я тоже ослепляю? – Я выказал любопытство, поддавшись порыву, а когда слова вылетели, было уже поздно брать их обратно.

Но не успел я проникнуться сожалениями о сказанном, как она ответила:

– Постоянно. – И ее щеки слабо зарумянились.

Я ослеплял ее.

Мое безмолвное сердце больше, чем когда-либо на моей памяти, наполнилось надеждой.

– Привет, – послышался голос официантки, она назвала свое имя. Ее мысли звучали громче, понять их было проще, чем мысли администратора, но я отключился. И вместо этого смотрел, как румянец распространяется по скулам Беллы, но отмечал при этом не жар у себя в горле, а то, как оживилось ее светлое лицо, как розовый цвет оттенил сливочную белизну ее кожи.

Официантка ждала от меня чего-то. А, спрашивала, что мы будем пить. Я продолжал смотреть на Беллу, и официантка нехотя повернулась к ней.

– Можно мне колу? – Белла словно ожидала одобрения.

– Две колы, – поправил я. Жажда – нормальная, человеческая жажда – признак шока. Я решил позаботиться о том, чтобы сахара из колы к ней в организм попало побольше.

Но вид у Беллы был вполне здоровый. И не просто здоровый – цветущий.

– Ты что? – спросила она, видимо, удивленная моим пристальным взглядом. Я почти не обратил внимания, что официантка отошла.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

Она заморгала, озадаченная вопросом.

– Нормально.

– Не знобит, не тошнит, голова не кружится?

Теперь она окончательно растерялась.

– А должна?

– Вообще-то я все жду, когда у тебя начнется истерика. – Я слегка улыбнулся, ожидая от нее возражений. Она вряд ли захочет, чтобы за нее беспокоились.

Ей понадобилось время, чтобы найтись с ответом. Взгляд слегка расфокусировался. Так она выглядела иногда, когда я улыбался ей. Неужели я и ее… ослеплял?

Я был бы счастлив поверить в это.

– Ну и зря. Я умею вытеснять неприятные впечатления, – ответила она, и ее дыхание чуть заметно участилось.

Значит, у нее большой опыт неприятных впечатлений? И ее жизнь всегда настолько рискованна?

– И все-таки, – сказал я, – мне будет спокойнее, когда внутри у тебя прибавится еды и сахара.

Вернулась официантка с колой и хлебной корзинкой, поставила их передо мной и пока спрашивала, готов ли я сделать заказ, все норовила заглянуть мне в глаза. Я дал понять, что она должна обслужить Беллу, и снова отключился. Ее мысли были непристойны.

– Эмм… – Белла быстро просмотрела меню. – Мне равиоли с грибами.

Официантка живо повернулась ко мне:

– А вам?

– Мне ничего.

Белла состроила гримаску. Хм. Наверняка заметила, что я никогда не ем. Она все замечает. А я вечно забываю, что с ней надо быть осторожным.

Я дождался, когда мы снова остались вдвоем.

– Пей, – велел я.

И был удивлен, когда она послушалась немедленно и без возражений. Она пила, пока ее стакан не опустел, и я придвинул к ней второй, чуть нахмурившись. Жажда или все-таки шок?

Она отпила еще немного и передернулась.

– Тебя знобит?

– Это от колы, – объяснила она, но опять поежилась, ее губы задрожали, будто она вот-вот застучит зубами.

Ее симпатичная блузка выглядела слишком тонкой, чтобы согревать, облегала ее как вторая кожа и казалась почти такой же непрочной, как и первая.

– А куртку ты не взяла?

– Взяла. – Она слегка озадаченно огляделась. – Ой, я же оставила ее в машине у Джессики.

Я снял куртку с себя, жалея, что этот жест неизбежно будет испорчен температурой моего тела. Как хорошо было бы предложить ей нагретую куртку. Она уставилась на меня, ее щеки снова раскраснелись. О чем она сейчас думала?

Протянутую через стол куртку она сразу же надела и снова поежилась.

Да уж, хорошо быть теплым.