Солнце полуночи

Едва прозвучал звонок, я метнулся к двери, не взглянув на Эмметта, и услышал, как он вздохнул с облегчением.

Белла вышла из спортзала, увидела меня и просияла. Меня охватило такое же облегчение, как в машине сегодня утром. Словно все сомнения и страдания разом свалились с плеч. Я знал, что никуда они не делись, но когда я видел Беллу, моя ноша заметно легчала.

– Расскажи мне про свой дом, – попросил я, пока мы шли к машине. – О чем ты скучаешь?

– Э-э… мой дом? В Финиксе? Или ты имеешь в виду – здесь?

– Везде.

Она вопросительно взглянула на меня – я шучу?

– Пожалуйста, – добавил я, открывая перед ней дверцу машины.

В машину она села, подняв бровь и все еще сомневаясь.

Но когда я сел рядом и мы вновь остались вдвоем, кажется, смягчилась.

– Ты не бывал в Финиксе?

Я улыбнулся:

– Нет.

– Верно, – сказала она. – Ну конечно. Солнце. – Некоторое время она молча размышляла. – Из-за него у тебя какие-то сложности?..

– Правильно. – Уточнять я не собирался: надо было увидеть это, чтобы понять. И кроме того, Финикс находился слишком близко к территории агрессивных южных кланов, чтобы спокойно чувствовать себя там, но и в эти подробности мне вдаваться не хотелось.

Она ждала, не зная, добавлю я что-нибудь или нет.

– Так расскажи мне об этих местах, которые я сам не видел, – напомнил я.

Она на минуту задумалась.

– Город в основном очень плоский, немногим выше одного-двух этажей. В деловом центре есть несколько мини-небоскребов, но это очень далеко от тех мест, где я жила. Финикс огромный. По пригородам можно кататься целый день. Уйма штукатурки, черепицы и гравия. И никакой мягкой слизи, как здесь, – все твердое, жесткое и почти всюду есть колючки.

– Но тебе это нравится.

Она с усмешкой кивнула:

– Там все такое… открытое. Сплошное небо. И то, что мы называем горами, на самом деле просто холмы – твердые, колючие холмы. Но в основном долина – как большая неглубокая чаша, и кажется, будто она постоянно наполнена солнечным светом. – Она обрисовала форму руками. – Растения там – как современное искусство по сравнению со здешними: одни углы и выступы. Преимущественно колючие. – Еще усмешка. – Но и они все открытые. Если и есть листва, то перистая, редкая. Там ничто не спрячется. И ничто не защитит от солнца.

Я остановил машину перед ее домом. На обычном месте.

– Ну, дожди иногда все же случаются, – поправилась она. – Но не такие, как здесь. Впечатляют сильнее. Громы, молнии, внезапные наводнения, а не просто бесконечный моросящий дождик. И пахнет там лучше. Ларреей, или креозотовым кустом.

Я знал этот вечнозеленый пустынный кустарник. Видел его в окно машины в Южной Калифорнии, но только ночью. Смотреть там было не на что.

– Никогда не принюхивался к ларрее, – признался я.

– Она пахнет только в дождь.

– А как пахнет?

Она ненадолго задумалась.

– Сладко и в то же время горьковато. Немного смолой и немного лекарством. Но это только по описанию неприятно. А на самом деле свежо. Как чистая пустыня. – Она усмехнулась. – Так себе описание, да?

– Наоборот. Что еще я упустил, не побывав в Аризоне?

– Кактусы сагуаро, но ты наверняка видел их на снимках.

Я кивнул.

– В действительности они больше, чем можно ожидать. Все, кто видит их впервые, удивляются. А тебе случалось жить там, где есть цикады?

– Да, – рассмеялся я. – Мы на некоторое время задержались в Новом Орлеане.

– Тогда ты и без объяснений знаешь, – сказала она. – Прошлым летом я нашла подработку в теплице. Этот визг – как ногтями по доске в классе. Он меня с ума сводил.

– А еще что?

– Хм. Цветовая гамма другая. Горы – и холмы, и остальные – в основном вулканические. Много пурпурных скальных пород. Довольно темного оттенка, так что они сильно нагреваются на солнце. Как и асфальт. Летом он вообще не остывает, так что тротуар, на котором можно жарить яичницу, – это не городская легенда. Но зелени все равно много – на полях для гольфа. И некоторые заводят возле дома газоны, но, по-моему, это безумие. Во всяком случае, контраст цветов выглядит здорово.

– Где тебе особенно нравится проводить время?

– В библиотеке. – Она усмехнулась. – И если до сих пор я еще не выставила себя ботаном, теперь это очевидно. По-моему, я прочитала всю художественную литературу в маленькой библиотеке по соседству с домом. И как только получила водительские права, первым же делом поехала в центральную библиотеку. Я могла бы прямо там и жить.

– А еще где?

– Летом мы ходили к пруду в Кактус-парке. Мама начала учить меня плавать раньше, чем ходить. В новостях часто рассказывали о том, как утонул еще один малыш, и она ужасно боялась за меня. Зимой мы бывали в Роудраннер-парке. Он небольшой, но там есть озерцо. Когда я была маленькой, мы пускали в нем бумажные кораблики. Но сейчас рассказываю тебе об этом и вижу, что так себе развлечение…

– А по-моему, замечательное. О своем детстве я почти ничего не помню.

Ее насмешливая улыбка погасла, она свела брови.

– Наверное, это тяжело. И странно.

Пришла моя очередь пожать плечами.

– Я знаю только то, что есть сейчас. Беспокоиться уж точно не о чем.

Долгое время она молчала, обдумывая услышанное.