Солнце полуночи

Прислушавшись к учащенному ритму ее сердца, я с беспокойством посмотрел ей в глаза.

Лицо Беллы оставалось спокойным, глаза серьезными. Губы слегка поджались – как мне показалось, с озабоченностью. Но чем? Собственной безопасностью? Неужели наконец-то появилась надежда на то, что мне удалось дать ей четкое представление о реальности? Я не сводил с нее глаз, пытаясь сделать окончательные выводы из неопределенного выражения ее лица.

Она смотрела на меня в ответ. Спустя некоторое время ее глаза округлились, зрачки расширились, хотя освещение осталось прежним.

У меня участилось дыхание, в тишине машины вдруг послышалось гудение, как сегодня днем на биологии, когда погасили свет. Пространство между нами вновь стало наэлектризованным, и на краткое время мое желание прикоснуться к ней стало сильнее потребностей моей жажды.

Из-за пульсации электричества стало казаться, что у меня снова бьется сердце. От этого словно запело все тело. Как будто я человек. Больше всего на свете мне хотелось ощутить губами тепло ее губ. Бесконечную секунду я отчаянно боролся, искал в себе силы, чтобы полностью владеть собой и наконец отважиться приблизить к ней лицо.

Она прерывисто втянула ртом воздух, и только тогда я заметил, что начал дышать быстрее, а она перестала дышать вообще.

Я закрыл глаза, пытаясь разорвать связь между нами.

Больше никаких ошибок.

Существование Беллы связано с тысячами точно сбалансированных химических процессов, любой из которых так легко нарушить, – с ритмичным расширением легких, с поступлением кислорода, означающим для нее жизнь или смерть. С размеренным трепетанием ее непрочного сердца, которое может остановиться от множества дурацких случайностей, болезней или… из-за меня.

Мне не верилось, чтобы кто-нибудь из моей семьи – кроме разве что Эмметта – стал бы долго раздумывать, если бы ему или ей предложили снова променять бессмертие на жизнь смертного человека. И я, и Розали, да и Карлайл шагнули бы ради этого в огонь. И горели бы в нем днями или веками, если понадобится.

Большинство нам подобных ценили бессмертие превыше всего. Находились даже люди, вожделевшие его, – они искали во мраке тех, кто мог преподнести им этот самый черный из даров.

Но только не мы. Не наша семья. Мы отдали бы что угодно, чтобы стать людьми.

И никто из нас, даже Розали, никогда не испытывал такого отчаянного желания стать человеком, как я в эту минуту.

Я открыл глаза и пристально всмотрелся в микроскопические выбоинки и неровности ветрового стекла, будто где-то там, в их несовершенстве, скрывался выход. Воздух в машине по-прежнему был наэлектризован, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы не снять руки с руля.

В правой руке вновь ощущалось безболезненное покалывание, как после прикосновений к ней.

– Белла, по-моему, тебе пора домой.

Она сразу послушалась, не сказав ни слова, вышла из машины и захлопнула за собой дверцу. Неужели вероятность катастрофы она ощущала так же отчетливо, как и я?

Больно ли ей было уходить так же, как мне – больно видеть, как она уходит? Одно утешение – скоро я снова увижу ее. Раньше, чем она меня. Я улыбнулся, вспомнив об этом, опустил стекло и придвинулся к ее дверце, чтобы еще раз поговорить с ней. Теперь это было уже не так опасно: жар ее тела распространялся вне машины.

Она с любопытством обернулась, чтобы выяснить, чего я хочу.

Все такая же любопытная, хоть я и отвечал почти на все ее многочисленные вопросы. А мое любопытство осталось неудовлетворенным. Нечестно.

– И кстати, Белла…

– Что?

– Завтра моя очередь.

Она наморщила лоб.

– Какая еще очередь?

– Задавать вопросы.

Завтра, когда мы будем в более безопасном месте, в окружении свидетелей, я все-таки добьюсь ответов. Думая об этом, я усмехнулся, потом отвел глаза, потому что уйти она и не пыталась. Даже когда она стояла у машины, отголоски разрядов потрескивали в воздухе. Захотелось тоже выйти и проводить ее до двери, чтобы подольше побыть рядом.

Больше никаких ошибок. Я ударил по газам и вздохнул, когда она осталась далеко позади. Казалось, я вечно бегу – то к Белле, то от нее, никогда не задерживаясь на месте. Надо найти хоть какой-то способ избегать этого, иначе покоя нам не видать.

Снаружи мой дом казался спокойным и безмолвным, пока я проезжал мимо него к гаражу. Но я слышал бушующую внутри бурю – как слова, так и мысли. Бросив грустный взгляд в сторону своей любимой машины – пока еще в целости и сохранности, – я направился на встречу с прекрасным чудищем из-под моста. Но не успел пройти небольшое расстояние от гаража до дома, как на меня напали.

Розали вылетела из дома, едва услышав мои шаги, встала как вкопанная у крыльца и оскалилась, завернув губу.

Я остановился в двадцати шагах от нее, в моей позе не было агрессии. Я понимал, что сам виноват.

– Мне очень жаль, Роз, – сказал я еще до того, как она приготовилась к атаке. И подумал, что скорее всего ничего не успею добавить.

Она распрямила плечи, вскинула подбородок.

«Как ты мог так сглупить?»