Солнце

Губы тянутся за пальцами, я ласково целую Дастина и снова кладу голову ему на плечо, а он прижимает меня к себе. Мы ни на что не обращаем внимания – ни на прохладный воздух из открытого окна, ни на упавшее на пол одеяло. Просто лежим, наслаждаясь друг другом, и наши ноги переплетены. Тело Дастина – горячее и жесткое, на подушке лежать гораздо комфортнее, но зато оно умиротворяюще-родное. Сейчас от него пахнет лавандой – я в шутку забрызгала его лавандовым гелем для душа, когда мы были в ванной.

– Все хорошо? – зачем-то спрашивает Дастин. Забавно видеть его с влажными волосами, убранными назад – они кажутся еще темнее.

– Да. Почему ты спрашиваешь? – делано удивляюсь я. Ничего хорошего нет, но я учусь врать, и у меня неплохо получается.

– Ты странно вздыхаешь.

– Потому что ты меня утомил, – смеюсь я.

– Я был хорош? – спрашивает он.

– Не знаю, мне не с чем сравнивать, – я не могу перестать улыбаться.

– Эй, Франки, – приподнимается Дастин, опираясь на локоть, – могла хотя бы сделать вид, что тебе понравилось. А, ты же принципиально говоришь только правду, да? – он щелкает меня по носу и встает. – Знаешь, за правду людей вообще-то убивают.

– Почему ты думаешь, что мне не понравилось? – спрашиваю я. – Это было здорово. Правда.

Наконец я не лгу. Дастин был чудесен, и даже легкая боль ничего не испортила.

– Тогда повторим, – улыбается он.

– Ты куда? – спрашиваю я, разглядывая его плечи и торс. Мне нравится его фигура, но еще больше мне нравится нежность его рук.

– До бара. Хочешь чего-нибудь выпить?

– «Колу», – говорю я. Весь холодильник Дастина забит полуфабрикатами и бутылками.

– Как ребенок, – трогает улыбка его губы. – Может, чего-нибудь покрепче?

– Нет, не хочу, спасибо.

Алкоголь мне сейчас не помощник.

Видя, что по моей коже ползут мурашки, Дастин прикрывает окно и накрывает меня одеялом.

– Сейчас вернусь, – обещает он. Проходит не больше минуты, как он появляется в спальне с круглым подносом, на котором стоят два высоких стакана, бутылка колы, содовой и фрукты.

– Ваш заказ, леди, – безукоризненно вежливым тоном говорит Дастин. – Позвольте?

Он ставит поднос на кровать и садится рядом. Я встаю.

– Откройте ротик, мисс Ховард, – просит Дастин, беря гроздь винограда. – Пожалуйста, не так широко, иначе вы вывихнете челюсть.

– Дурак! – смеюсь я. Он тоже смеется и кормит меня виноградом с рук. Это романтично, но мы начинаем дурачиться – Дастин пытается закинуть виноградинки мне в рот с расстояния. Получается это у него плохо. Вся постель вокруг меня в винограде.

– Ты плохой баскетболист, – заявляю я. – Но не унывай – зато ты хороший официант.

– Еще бы, – хмыкает он. – У меня неплохой стаж. Я был официантом, барменом и даже пытался делать суши, но это у меня получалось скверно.

Мы сидим бок о бок, едим кусочки арбуза и клубнику, и Дастин рассказывает о себе, о том, как начинал работать в киноиндустрии и как вообще к этому пришел. Я молча, но внимательно слушаю. Я знаю его биографию – читала в интернете. Но одно дело прочитать несколько дюжин строк, а другое – услышать живой рассказ. Жизнь Дастина не была простой, но определенно он был счастливчиком.

– Ты молодец, что добился того, о чем мечтал, – серьезно говорю я.

– Это было тяжело. И однажды я почти сдался, – признается Дастин.

– Расскажи? – прошу я, тревожно поглядывая на небо за неимением часов. Оно еще темное, но скоро наступят сумерки.

– Это было в городке неподалеку от виллы Мунлайтов. Я отпахал почти целый сезон. Если честно, это было не очень хорошее время. Я мечтал играть, но меня никуда не хотели брать. У меня не было денег, не было связей, не было образования – только идиотская мечта стать актером. И мне казалось, что эта мечта никогда не сбудется. Сколько бы я ни работал. Сколько бы ни шел вперед. Это было дно. И себя я тоже считал дном. Но знаешь, что меня тогда спасало? Море и пение девчонки.

И он рассказывает мне о том, что каждый поздний вечер приходил после смен на берег и слушал, как поет какая-то девушка. А потом услышал, как поет Диана Мунлайт, и понял, что это – она.

– И ты до сих пор думаешь о ней? – спрашиваю я потрясенно.

– Нет, – отвечает Дастин задумчиво. – Я не думаю о ней. Она хорошая девушка…

– Мне ревновать? – перебиваю я его. В горле ком.

– Ты не дослушала, Франки. Она хорошая, но не мой человек. Я не вижу в ней женщину, – признается Дастин. – Хотя когда я понял, что она и есть тот самый голос, который я слышал каждый вечер, то подумал – может быть, это какой-то знак? И мне нужно попробовать с ней? Ее голос действительно очаровывает. Но влюбляемся мы не в голос, а в душу. Мы встречались несколько раз, но она для меня как младшая сестра. С волшебным голосом. Буду рад, если у нее получится стать певицей.

У меня щемит сердце.

Это какое-то проклятье. Все перепуталось. Переплелось. Переломилось.