Сочинения в 3-х тт. Том 3

— Моя душа теперь чиста. Я во всем призналась.

Гилд стоял у стола, вытирая платком лицо. На висках у него были еще видны капли пота, и лицо у него казалось постаревшим и усталым. Нож, цепочка и платок, в который они раньше были завернуты, лежали на столе.

— Кончили? — спросил я.

— Я не знаю, и это факт, — сказал он. Он повернулся к Мими, чтобы спросить ее: — Вы бы сказали, что мы кончили?

Мими засмеялась:

— Я представить не могу, о чем еще можно тут говорить.

— Ладно, — сказал Гилд медленно, несколько недовольно, — в таком случае я бы хотел, извините, поговорить с мистером Чарлзом. — Он тщательно сложил свой платок и убрал его в карман.

— Вы можете говорить здесь. — Она встала с кресла. — Я пойду поговорю с миссис Чарлз, пока вы не кончите. — Она игриво стукнула меня кончиком указательного пальца по щеке, когда проходила.

— Не позволяйте им говорить слишком плохо обо мне, Ник.

Энди открыл ей дверь, закрыл за ней, снова сложил губы трубочкой и резко дунул. Я лег на кровать.

— Ну, — спросил я, — что вам удалось выяснить?

Гилд прокашлялся.

— Она сказала, что нашла эту цепь и нож на полу, где Вулф, по всей вероятности, оборвала ее, борясь с Уайнентом, и она сказала, почему прятала ее до сих пор. Между нами говоря, в этом нет большого смысла, если здраво рассуждать. Но, может, в данном случае нужен другой подход. Я не могу понять ее во многом, не могу — и все.

— Самое главное, — посоветовал я ему, — это не дать ей замучить вас. Когда ты уличишь ее во лжи, она допускает это и вместо пой говорит еще одну ложь и т. д. Большинство людей, даже женщины, теряют мужество, когда ты ловишь их на третьей или четвертой брехне, и начинают говорить правду или молчать, но не Мими Она продолжает врать, и нужно быть осторожным: ты начинаешь верить ей — не потому, что она, кажется, говорит правку, а потому, что устаешь не верить.

Гилд сказал.

— Хмм… Возможно. — Он засунул палец за воротник. Ему было очень неловко. — Послушай, как ты считаешь, она убила ее?

Я увидел, что Энди смотрит на меня очень внимательно Я сел и опустил ноги на пол.

— Я не знаю. Мне кажется, цепь подбросили. Мы можем выяснить, была ли у него такая цепь. Если Мими помнит эту цепь, может, она и сейчас где-то есть. Если она помнит эту цепь так же хорошо, как говорит, — почему она не могла заказать ювелиру сделать такую же. И любой может купить нож и выгравировать любые инициалы, какие хочет. Но есть много фактов, противоречащих тому, что она могла зайти так далеко. Если она действительно подложила ее, более чем вероятно, у нее была вся цепь. Может, она у нее давно была. Но все это нам надо проверить.

— Мы делаем все, что можем, — терпеливо сказал Гилд, — Итак, ты думаешь, что она это сделала?

— Ты про убийство? — Я покачал головой. — Я так далеко еще не зашел. Как насчет Нунхайма? Пули совпали?

— Да, из того же пистолета, каким она была убита, — вся пять.

— В него пять раз стреляли?

— Да. И так близко, что одежда обожжена.

— Я видел его красноволосую любовницу в ресторане, — сказал я ему. — Она утверждает, что я и ты убили его, потому что он много знал.

Он проговорил:

— Гм… А в каком ресторане? Мне, возможно, надо будет поговорить с ней.

— «Пигерон-клаб» Стадси Бэрка, — сказал я ему и дал адрес. — Морелли там тоже ошивается. Он говорит, что настоящая имя Джулии Вулф — Нэнси Кейн и что ее друг, Фейс Пеплер, отбывает наказание в Огайо.

По тому, как он сказал: «Да?» — мне показалось, он уже выяснил о Пеплере и о прошлом Джулии.

— А что еще ты узнал?

— Мой друг Лэри Кроули, журналист, видел Йоргенсона вы ходящим из ломбарда на Шестой авеню рядом с Сорок шестой улицей вчера в обеденное время.

— Да?

— Тебя, кажется, не волнует эта новость. Я…

Мими открыла дверь и вошла со стаканами виски и минерала ной водой на подносе.

— Я подумала, вам неплохо будет выпить, — проговорила она весело.

Мы поблагодарили ее. Она поставила поднос на стол, сказала:

— Я не хочу мешать вам, — улыбаясь нам с видом снисходительности, как любят улыбаться женщины собравшимся мужчинам, и вышла.

— Вы что-то говорили, — напомнил мне Гилд.

— Если вы думаете, что я не до конца откровенен с вами, вы должны сказать это. Пока что мы вместе работаем, и я бы не хотел…

— Нет, нет, — поспешно сказал Гилд, — совсем не это, мистер Нарлз, — Его лицо слегка покраснело. — Я… дело в том, что комиссар нас торопит, и, думаю… я не придал этому значения, но второе убийство осложнило дело. — Он повернулся к подносу на столе: — Как будешь пить?

— Неразбавленное. И никаких наметок у нас нет?

— Тот же пистолет и много пуль, как и в случае с ней, но это все. Никто не подтверждает, что знает Нунхайма, или Уайнента, или кого-нибудь другого, кто у нас в списке. Дверь была не заперта, любой мог войти, но смысла в этом нет никакого. Никто ничего не видел и не слышал. Выстрелы-то они слышали, но они никого не видели.

Он дал мне стакан с виски.

— Пустые гильзы нашли? — спросил я.

Он покачал головой.

— Ни в тот, ни в этот раз. Вероятно, стреляли из револьвера.