Собрание сочинений. Том 9

Послевкусие счастья чуть-чуть, но горчит.
Все прощальнее сердце неровно стучит.

Но покуда любовью нагрета кровать,
в потягушечки можно еще поиграть
и вдышать в твои волосы горячо:
«Боже, как хорошо! А тебе хорошо?»

Послевкусие счастья чуть-чуть, но горчит.
Свет жесток по утрам.
Счастье шепотом ночью кричит.

И толкает отчаянье – больше, чем страсть,
словно к матери в детстве, приткнуться, припасть,
понимая всем страхом шагреневых лет —
после жизни уже послевкусия нет.

20 февраля 2006

Трепет

Когда тебя впервые встретил,
вдруг стало так тревожно мне,
как будто в грудь влетевший стрепет,
забился трепет в глубине.

А я подумывал устало,
что все во мне оттрепетало,
на милость сдавшись без стыда,
и, поскушнев, что не пристало,
не вострепещет никогда.

Но он вернулся, этот трепет,
он из меня другого лепит,
но тот другой и есть я сам.
Мне жалко тех, кто, как на казни,
трепещет от самобоязни
не знающих, что трепет – праздник,
и не к лицу бояться нам.

В любви тогда ты не обманщик,
когда с поющей головой
трепещешь от любви, как мальчик,
непобедимо молодой.

2006

Смерть Табакеро

Луис Миранда, один из последних виртуозов сворачивания кубинских сигар, был приглашен в 2006 году в Москву

на специальное шоу. Выйдя после шоу на бульвар напротив кубинского ресторана, он нагнулся, чтобы взять горсть снега и попробовать его впервые в жизни. В этот момент на него напали молодые люди с заточками, которым не понравилась его темная кожа, и его забили до смерти.

Нежный скульптор сигар,
                             их любовно оглаживающий кубинец,
Кто был твой полуночный,
                                       во внуки годящийся
                                                                  юный убивец?
Снег московский запятнан,
                         как будто твоя окровавленная гуявера[10].
Неужели пропала во братство всемирное вера?
И улыбка сошла
с непонявшего, что происходит, лица
цвета смугло-табачного,
                                       временем высушенного листа.
Почему темной кожи боятся,
                                               как будто потемок?
Где же фильм Александрова «Цирк»
                    и плывущий по нашим рукам негритенок?
Твои руки – лишь в крошеве табака,
                                   но их в крови чужой не марал ты.
А теперь больше нет на земле
                                                компаньеро Миранды,
кто хотел, чтобы каждый был в мире
                                            дымком его Кубы согретый,
и кто в пальцах сплетал неразлучно
                                          убитых Ромео с Джульеттой[11].
А убили его
        здесь, в стране, обещавшей спасенье всем нациям.
В нас ошиблись они?
                           Или сами в себе мы – в семнадцатом?
Компаньеро Миранда лежит
                                          и не жалуется, не шевелит ся,
шевелятся лишь пальцы,
                          ища на снегу золотые табачные листья.
Эти пальцы крутили их для барбудос[12],
                                                   а может, для Че Гевары,
но, как видно,
                 не скрутишь из русского снега
                                                           кубинской сигары.

8 марта 2006

Забери меня, забери