Собрание сочинений. Том 9

У реки, где тайга вся выжжена,
возле станции Залари
из обкатанной гальки выложено:
«Забери меня, забери!»
Вертолетчик – он как нарисованный,
и ресниц не найти длинней:
«Я, товарищ, в любви образованный,
а девах не встречал дурней.
Ну, была она, в общем, трахнута
и, признаюсь по-честному – мной.
Но я вкалывал раньше на тракторе —
так его я не брал домой.
И уж слишком она приставучая —
как увидит, обнимет, сжимат.
Знает, где я летаю, и мучает, —
разве я виноват, что женат?

Вдруг, – рехнувшись по бабьей надобности,
прыгнет в реку пускать пузыри?
Все гогочут над этой надписью:
«Забери меня, забери!»
И лицо его длинноресницее
оползло с нелюдским хохотком:
«Да куда забирать-то – в милицию?
Там и так все набито битком…»

Здесь, где царской и сталинской каторги
приснопамятные места,
люди – будто бы камни обкатанные,
но в камнях прорастают уста.
И становится все угрюмее,
все истерзанней и больней
наше кажущееся смирнодумие,
крик выдавливая из камней.
Всем на шаре земном в одинокости
от жестокости зверской, нагой
только мнится, что в райской далекости
жизнь – другая. Но нету другой.
С пепелищами и погостами
мир – огромные Залари.
Удержусь ли от просьбы к Господу:
«Забери меня, забери…»

Талса, 18 марта 2006

Мальчика назвали Бабий Яр

Мальчика назвали Бабий Яр,
чтоб никто в счастливейшей семье
тех, кто под землей, не забывал
на короткопамятной земле.

Мальчик, осторожнее ходи.
Ты – курчавый худенький музей.
А не тяжело носить в груди
столько мертвых женщин и детей?

Но взаимоместь – не честь мужчин —
знают Яд ва-Шем и Баальбек.
Неужели нас не научил
ничему XX страшный век?

А вокруг, ничуть не покраснев,
ставят выше состраданья нефть,
и жандарм и террорист равны
в оправданье нужной им войны.

Люди сходят на войне с ума —
стольких словно дьявол обуял.
Кто я? Мальчик Станция Зима.
Дай мне руку, Мальчик Бабий Яр.

Шар земной – усталый человек,
и, по обе стороны скорбя,
ты, Господь, один у нас на всех,
лишь зовем по-разному тебя.

Мы еще увидим смерть войны.
Мир в корысти и крови погряз.
Войны будут все запрещены
государств, религий или рас.

И сейчас я вижу сквозь пожар,
охвативший Кайфу и Бейрут:
поседевший мальчик – Бабий Яр
и араб-ровесник, мудр и стар,
слушать Шостаковича придут.

4 августа 2006

И у Бога ошибок много