Собрание сочинений. Том 8

Кто был Женя Евтушенко?
В твоих рощах, комсомол,
он внезапно, словно щепка,
после вырубок расцвел.

Что спасало от расправы?
Только щит нелегкой славы.
Было слышно, как трещит
весь в плевках и стрелах щит.

А Бабенышева Сара
«Бабьих Яров» не писала.
Диссидентов на Руси
потихонечку спасала,
собирала подписи.

Ей отнюдь не из Исусов
приходилось выбирать.
Смелость мелкую из трусов
тяжко было выдирать.

Старый трюк —
беспозвоночней
всех извилистых червей
ставить подпись понепрочней
и понеразборчивей.

Но подписывались гневно
физик, виолончелист,
а вот Лидия Корневна
подпись ввинчивала в лист.

В нашем хлюпавшем болоте
открывал нам всем глаза
жанр великий писем – против
тошнотворных подлых «за».

В этом жанре бестрепушном,
где слова не звук пустой,
Левитанский Юрий – Пушкин,
Вл. Корнилов – Лев Толстой.

Как Цветаевы застоя,
жили вы, не покорясь,
и Крахмальникова Зоя,
и Лариса Богораз.

Писем горы, пирамиды,
но за все ее бои
нет у Вигдоровой Фриды
Нобелевской премии.

Вы смелее, чем все сартры,
хоть вам головы секи,
подписанты, подписанты,
русской чести классики.

Тюрьмы вместо гонорара
и мордовские ветра.
А Бабенышева Сара
слала в тюрьмы свитера.

С государством в поединке
побеждали спицы страх.
Сары столькие сединки
жили в этих свитерах.

Уж давно в гробу Андропов,
даже там не сняв очков,
среди вражеских подкопов
всяких разных червячков.

Новорусские набобы
ездят в Ниццу на блины,
а родители свободы
дочке-шлюхе не нужны.

Что нам, родина, подаришь?
Сплошь подарочки кругом.
Ковалев Сергей Адамыч
снова прозван был врагом.

А в дали заокеанской,
внукам штопая носки,
Сара стала подписанткой
на газеты из Москвы.

Что-то нету постаментов
для героев совести.
Что-то нету диссидентов —
может, новых завести?

Наш парламент словно псарня.
Низкопробен высший свет.
И Бабенышевой Саре
в их свободе места нет.

Бостон – Лондон – Талса, 25 ноября 1995

Солдат, не умевший петь

Ицхак Рабин не умел петь. Его убили

после того, как он запел – может быть,

в первый раз. Это была песня мира.