Собрание сочинений. Том 8

Заменила лишь бездарь на бездарь
да «товарищи» на «господа»
та Россия, которая «Бесов»
не прочтет никогда.

Наши глиняные исполины
сладко чувствуют гений царя,
и убийц своих лепит из глины
наша интеллигенция.

Та Россия, которая «Бесов»
не прочтет никогда,
не найдет дуэлянтов-дантесов,
а в затылок «пришьет» без стыда.

Зомбизированно, по заказу
нам бабахать разрешено
по парламенту, по Кавказу,
по самим себе заодно.

Страх пронизывает морозный,
будто с «вальтером» в рукаве,
весь разбомбленный, город Грозный
бродит призраком по Москве.

Разэкраненным быть – это тяжко.
Кровь – оплата экранных минут.
Ларрикинговские подтяжки
только мертвому телу не жмут.

Над могилой застыв, как над бездной,
с похмелюги в ногах нетверда,
та Россия, которая «Бесов»
не прочтет никогда.

Все убийства теперь заказные,
и вокруг мокродельцы, ворье.
Ты сама себе, что ли, Россия,
заказала убийство свое?!

2 марта 1995

«Само упало яблоко с небес…»

Само упало яблоко с небес
или в траву его подбросил бес?
А может, ангел сбил крылом с ветвей
или столкнул руладой соловей?

Ударился о землю нежный бок,
и брызнул из него шипящий сок,
прося меня: «Скорее подбери…» —
чуть зазвенели зернышки внутри.

Светясь, лежало яблоко в росе,
и не хотело быть оно, как все,
и отдыхало телом и душой,
как малая планета на большой.

А в трещину его, ничуть не зла,
оса так вожделеюще вползла,
и, яблоко качая на весу,
с ним вместе внес я в комнату осу.

И, вылетев из яблока, оса
на разные запела голоса,
как будто золотинка жизни той,
где жало неразлучно с красотой.

Но чем больнее времени укус,
тем вечность обольстительней на вкус.

1995

Два велосипеда