Собрание сочинений. Том 8

Панк приехал в Москву с Пикадилли
в шортах, смахивающих на трусы,
счастлив, что на него походили
панки здешние «made на Руси».

Новобранчески розовея
своей бритой башкой по Москве,
он восторженно у Мавзолея
тряс дикарским колечком в ноздре.

Гужевался он в Сивцевом Вражке
и помарихуанил слегка
в мятой красноармейской фуражке,
завернувшийся в знамя полка.

Накупил деревянных матрешек,
Горбачевых и ельциных он,
но ума не купил ни на грошик
и не понял, кто чем начинен.

Что усек он из наших болячек,
на тусовку сюда прилетя,
их пристойных парламентских драчек
избалованное дитя?

Гладкой голенькой головою
не допер – где добро, а где зло,
когда что-то, кажись, броневое
почему-то вокруг поползло.

От приказа не охнул, не ахнул
перед здешним парламентом танк,
ну а взял и по-свойски бабахнул —
чуть не грохнулся в обморок панк.

По Советам шмальнув по-советски,
словно возле банановых пальм,
парень в танке прищелкнул по-детски
языком пересохшим: «Попал!»

И «Калашниковы» перегрелись,
как на жарких перинах у вдов,
показав человечеству прелесть
переходных периодов.

И взволнованный Запад – сторонник
наших сказочных перемен,
позабыв про Сильвестра Сталлоне,
сердобольно припал к CNN.

Этот панк из капстранных балбесов
со звездой на солдатском ремне
не читал, к сожалению, «Бесов» —
книги-гида по нашей стране.

«Бесы разны» кружатся ордою
и, пророча ГУЛАГ и погром,
женят свастику с красной звездою,
серп и молот с двуглавым орлом.

Сводят счеты былые партийцы,
вовлекая мальчишек зазря.
Прут вчерашние цареубийцы
вместе с требующими царя.

И под выстрелами не труся,
машут флагами в мини-войне
разнесчастные наши бабуси
и на той, и другой стороне.

Панк шмурыгал, но робко, несильно,
и глядел оглушенно вослед,
когда мимо проплыли носилки
с мертвой девушкой его лет.

И на выцветших джинсах девчушки,
окровавленных не к добру,
так прощально глядели веснушки
сквозь осколочную дыру.

Не была она на баррикаде.
Просто выглянула в окно,
и убили случайно, не глядя…
Рикошету всегда все равно.

И в сережках девчоночьих парень
все смотрел той девчушке вослед,
той же пулей случайно ударен.
Вся история – рикошет.

Та, убившая девушку пуля,
сердце вдруг зацепила за край
так, что матушка в Ливерпуле
уронила свой яблочный пай.

И как лондонская сиротинка,
притулилась в кровавой игре
то ль слезинка, а то ли соплинка
на колечике в левой ноздре…

Октябрь 1993

Трассовочки