Собаки

— Конечно, не найду, — ответил незнакомец, — и искать не буду. А вот сестру мою мне хотелось бы найти. Вы, может быть, знаете, где она живет? Ее имя Джонсон, мистрис Вильям Джонсон.

— А вы, вероятно, ее брат из Клондайка, о котором мы столько слышали? — воскликнула Мэдж, глаза которой вдруг заблестели оживлением.

— Да, я ее брат, — скромно ответил он. — Меня зовут Миллер, Скифф Миллер. Мне хотелось удивить ее, поэтому я и не предупредил о приезде.

— Вы попали как раз куда следует, — Мэдж поднялась, чтобы указать ему дорогу. — Видите вон то высохшее дерево? Идите по тропинке, которая ведет оттуда вправо, — это ближайший путь, и вы придете прямо к ее дому.

— Благодарю вас, сударыня, — сказал он.

— Нам очень хотелось бы послушать ваши рассказы о Клондайке, — сказала Мэдж, — Нельзя ли нам зайти как-нибудь к вашей сестре? Или вот что: вы навестите нас и пообедайте у нас.

— Да, сударыня, благодарю вас, — пробормотал он рассеянно, и потом, точно очнувшись, добавил — я не долго останусь здесь, надо опять отправляться на север. Сегодня ночью я еду обратно, у меня контракт с правительством, чтобы доставлять почту….

В это время, когда Вальт только-что собирался вмешаться в разговор, Волк, бегавший где-то в чаще кустарника, рысью, как настоящий волк, подбежал к ним.

Рассеянность Миллера сразу исчезла. Он, казалось, никого не видел и глядел только на собаку; на лице его было выражение неописуемого изумления.

— Черт возьми… — произнес он медленно и серьезно.

Он уселся на пень, как бы обдумывая что-то, в то время как Мэдж все еще стояла. При звуке его голоса уши Волка откинулись назад, и он полуоткрыл пасть, точно смеясь. Он медленно подошел к незнакомцу и сначала понюхал его руки, потом лизнул их.

Миллер погладил голову собаки и опять медленно и серьезно повторил:

— Черт возьми…

— Извините меня, сударыня, — заговорил он через секунду, — я просто немного удивлен, вот и все.

— И мы тоже удивлены, — весело сказала Мэдж, — мы никогда не видели, чтобы Волк так обходился с незнакомым человеком.

— Как вы его зовете? Волк? — спросил Миллер.

Мэдж кивнула головой.

— Никак не могу понять, почему он так ласков с вами, разве только потому, что вы из Клондайка. Волк ведь тоже оттуда…

— Да, сударыня, — рассеянно сказал Миллер.

Подняв одну из передних лап Волка, он стал внимательно осматривать ее, нажимая мягкую подошву большим пальцем.

— Мягкие стали, — заметил он, — видно, давно не ходил в упряжи.

— А ведь это удивительно, — заговорил вдруг Вальт, — что он позволяет вам проделывать такие штуки.

Скифф Миллер вдруг поднялся.

— Давно у вас эта собака? — спросил он резким, деловым тоном.

В эту минуту собака, которая ласкалась к незнакомцу и терлась о его ноги, вдруг раскрыла пасть и залаяла. Это был отрывистый звук, короткий и радостный, но это был лай.

— Это для меня ново, — заметил Миллер.

Вальт и Мэдж изумленно переглянулись. Чудо наконец случилось: Волк залаял.

— Он никогда прежде не лаял, — сказала Мэдж.

— Да, он залаял в первый раз, — подтвердил Миллер, — я его лая никогда не слышал.

Мэдж улыбнулась. Человек этот, очевидно, шутил.

— Конечно, — сказала она, — ведь вы его увидели впервые всего пять минут тому назад.

Миллер пристально взглянул на нее, точно ища на ее лицо выражения того лукавства, которое ему чудилось в ее словах.

— Я думал, что вы поняли, — медленно сказал он, — я думал, что вы сразу догадались по тому, как она приласкалась ко мне… Собака эта моя, кличка ее не Волк, а Браун[3].

— О, Вальт! — воскликнула Мэдж.

Валы сразу принял оборонительное положение.

— Почему вы знаете, что это ваша собака? — спросил он.

— Потому что она моя, — был ответ.

— Это только слова, — резко сказал Вальт.

Миллер долго и пристально смотрел на него и потом заговорил:

— Это моя собака, я знаю это, потому что сам вырастил ее. Смотрите, я вам сейчас это докажу.

Миллер повернулся к собаке.

— Браун! — крикнул он.

И при звуке его голоса уши собаки откинулись назад, как будто ее гладили по голове.

— Трогай!

Собака сделала поворот направо.

— А теперь марш.

Собака сразу остановилась и потом зашагала прямо вперед, послушно остановившись по команде.

— Я умею делать это посредством свиста, — с гордостью объяснил Миллер. — Браун был головной собакой упряжки.

— Ведь вы его не возьмете теперь с собой? — со страхом спросила Мэдж.

Миллер кивнул головой.

— Назад туда, в этот страшный Клондайк, где столько страдают?!.

Он опять кивнул головой и добавил:

— Да там вовсе не так страшно. Взгляните на меня: вид у меня довольно здоровый, не правда ли?

— Но ведь это собака. Страшные лишения, изнурительный труд, голод, холод… Ведь я читала об этом, я знаю все…

— Я однажды чуть не съел ее, — сознался Миллер. — Спасло ее только то, что мы в этот день подстрелили оленя.

— Я бы скорее умерла с голоду! — воскликнула Мэдж.

— Там все иначе, — объяснил Миллер. — Вам нет надобности есть собак, но когда приходится плохо, вы начинаете думать иначе. Вам никогда не приходилось так плохо, значит, вы не можете судить об этом.