Снег, путь и приворот

Князь одобрительно хлопнул сына по плечу и повел в терем – обсуждать текущие дела. Выглядел княжич хорошо – довольным, сытым, да еще и рубаха на нем радовала глаз тонкой вышивкой и аккуратным шитьем.

В малой горнице уже собрались те ближники, кто оставался в Тулее, и кое-кто из тех, что получили вотчины недалече – оставили на хозяйстве жен и вернулись.

Волемир окинул всех взглядом и невольно задержался на Горазде. Молодой боярин заметно изменился – на бледном болезненном лице появился румянец. Прежде гладко выбритые щеки покрывала короткая аккуратная бородка. Вообще, все бояре стремились отрастить бороду поокладистее, чтобы выглядеть солиднее, но у Горазда борода и усы прежде были такими хилыми, что он сам решил все сбривать, чтобы не выглядеть смешно и жалко.

Княжич прищурился. Одет ближник был в знакомый терлик, но прежде он в дорогой одежде болтался, как голик в шайке, а теперь кафтан ощутимо облегал окрепшие плечи, да и ладони, лежащие на столе, не выглядели детскими – мозоли от меча и лука любой воин опознавал сразу.

Квашня похудел, да так, что Волемир его едва узнал. Каждый нашел повод пошутить про молодую жену, выпившую все соки из бравого воина, а молодой боярин только краснел и отворачивался. Вотчина ему досталась обширная, но пустая. Зато богатая тайными тропками, по которым пробирались через границу контрабандисты. Так что весь отпуск он носился на коне, передыхая только ночами, подле молоденькой женушки. К тому же Квашне полюбилась крохотная южанка, хозяйственная и голосистая, так что за три избы, собранные в «боярский дом», она взялась с южным темпераментом и быт наладила хорошо. Да только в Тулею боярин возвратился с пониманием, что служить князю и следить за своими землями как положено он не сможет – надо где-то воев брать, а у него две деревеньки малые да три хутора – едва прокормиться. А воев содержать надобно. Это Квашня и собирался с Волемиром обсудить – чтобы княжич дал воинов или уж отпустил со службы охранять надел. Посему всегда спокойный боярин сидел с таким сосредоточенным лицом, что его и другие ближники с трудом узнавали.

Ляшко вот светился, как новенький гривенник – родне Златы он отписал, что живут они в отрочьей избе, потому в гости позвать не могут, а его рыжая жена порты отрокам стирает. Подействовало такое письмецо или нет, но никто в гости к Ляшко не рвался, так что они со Златой вполне мирно ужились с его родителями в отцовском доме.

Рыжая красавица пришлась по душе и отцу, и матери – они все боялись, что достанется сыну горделивая дочка высокого боярского рода, и что с ней делать? Подушками обкладывать да пряники подносить? А выросшая в большой семье Злата и среди домочадцев боярской семьи чувствовала себя как рыба в воде – и работу всякую знала, и пела хорошо, да и рукодельничала искусно. Свекровь же выделила молодым горницу и туда не заглядывала, старательно поминая молодую боярыню в молитвах.

Поделившись новостями, княжич задал ближникам своим вопрос – кто жену к молодой княгине в Плес отпустит? Погостить, послужить или просто проведать, чтобы не заскучала там в одиночестве Услада.

Кто-то с радостью пообещал отправить жену – хоть в услужение, хоть в гости. Другие бояре вежливо отказались – особенно те, у кого кроме жены некому было за хозяйством присмотреть. Волемир взглянул на Горазда. Ближник всегда готов был помочь в делах, не требующих сшибки с оружием наголо, но сейчас окрепший боярин мотнул головой:

– Прости, княже, хозяйка моя дом обживает да за моим здоровьем смотрит. Не могу я ее пока никуда отпустить.

– Видать, добро смотрит, – подколол приятеля Ляшко, ткнув в бок локтем. Обычно даже легкий тычок скрючивал Горазда и вызывал на его лице болезненную бледность, но теперь на лице боярина появилась лукавая улыбка, и он в ответ двинул Ляшко так, что могутный боярин скривился и потер бок. А потом хмыкнул и добавил:

– И кормит хорошо!

Все ближники заржали, и княжич вместе с ними, а потом перешли на дела – весна, скоро пахать да сеять. Да только по просохшим дорогам начнут к городам и весям рваться тати, охочие до чужого добра. Вот и распределял княжич отряды, чтобы охранять и дороги, и деревни. Узнавал, кто сколько за зиму припас дерева на поновление тынов и стен. Как отработала гончарная мастерская – вдосталь ли плинфы для каменных домов, устойчивых к пожарам? И что придумали Тулейские умельцы, чтобы тусклые масляные фонари давали больше света в туманные весенние ночи?

Потом перешли на оружие, сбрую, жеребят… В общем, засиделись до темноты, а потом нехотя разошлись – княжич в терем княгини, ужинать с матерью, рассказывать ей про молодую жену и дом в Плесе. Бояре кто по домам, а то и в отрочью избу на свои прежние лавки – поужинать и заночевать, как и прежде.

Горазд вышел на крыльцо и встал, дожидаясь мальчишку, посланного в конюшню за конем. Неожиданно рядом остановился князь. Смерил ближника сына взглядом и сказал:

– А ты подрос, Горазд Многомысл. Не растерял ли ума своего?