Снег, путь и приворот

– Испытай, княже, – пожал плечами боярин. Не хотелось ему пустые разговоры вести, хотелось скорее домой, под бок любимой жены. Радомира каждый день вытаскивала мужа на тренировку. Потом приказала застелить пол холодной избы войлоком и валяла по нему супруга, бросая его подножками и хитрыми вывертами. Пока счет у них был равный – охотница, ловкая и сильная, как кошка, проигрывала мужской хитрости – Горазд то хватал ее за грудь, то внезапно целовал, когда жена нависала над ним, а то и просто щекотал, чтобы повалить потом на мягкую подстилку и развязать завязки портов…

– Волхв, сосланный в монастырь, бежал. Куда и к кому – никто не ведает. Мы так и не нашли того, кто хотел сорвать отбор невест.

– Совенок из дому носа не кажет, – тут же отозвался боярин. – Раду никуда не пущу. Дом освятили, ворота велю запереть и собак во двор выпускать, как солнце сядет. Стражу приставлю, люди мои из вотчины прибыли уже. Но чтобы волхва того поймать, слух надо пустить, будто княгиня молодая решила на богомолье поехать да боярыню мою с собой взять.

– Почему твою? – удивился князь.

– Остальные или далеко, или не сдружились. Моя же с Усладой Светомировной в пути вместе была, и многие в терему видели, что они вместе всюду ходят.

– То верно. Думаешь, волхву тому изнутри помогал кто-то?

– А как иначе он до самого терема дошел? – дернул плечом Горазд.

– Тоже верно. Кого же вместо княгини да боярыни на богомолье отправим?

– Отроков пару безусых подберем, помельче кто. В платья оденем. Моя Радомира тут все в красном с серебром ходила, выпрошу у нее шапку, шубку да летник.

– Я же съезжу невестку навестить и отроков с собой захвачу. Через неделю назначим поездку. Бывай, боярин. Вижу, ум твой так же остер!

Князь и боярин простились, и Горазд сел в седло, чтобы скорее увидеть жену и приемного сына, уже разбирающего первые слова в азбуке.

Глава 35

Уже на другой день князь пожелал сам съездить в Плес – повидать невестку, привезти ей икорки соленой да яблок моченых. Княгиня собралась с ним. Там, в тихом семейном доме, князь и переговорил с обеими женщинами. Оставил в клети пару безусых отроков – и вернулся в Тулею.

Княгиня не успела в терем войти – разохалась. Как же, невестка в монастырь собралась! Брюхатая! Оно благочестиво и хорошо, да как же ее одну отпустить? И ближниц-то у нее нет! Боярыни собрались вокруг, сочувствуя и переживая – да и поругивая молодых невесток, которым на месте не сидится.

– Пойду я князю пожалуюсь! – решила наконец княгиня. – Нельзя ж с одной нянькой в монастырь ехать!

Не успела Мирослава выйти, как загудел ее терем, полнясь слухами и домыслами. Через час уж даже дворовые псы знали, что собралась молодая княгиня на богомолье. А еще через час другой слух прошел – отпустил ее князь. Ну блажь бабья, что ж поделаешь? Нельзя брюхатой запрещать! Только велел князь-батюшка жёнку Гораздову с княгиней отправить – она, мол, и разумна, и не брюхата. Поддержит княгиню и сама о дитяти молитву вознесет. А воинов сопровождать баб нету! Так поедут. Есть там в Плесе отроки какие-то, вот их и довольно будет.

Поговорили, да и забыли. Видали любопытные – возок боярыни Радомиры со двора выехал да в сторону Плеса укатил, и все на том.

В назначенный день два возка подали к высокому крыльцу княжеского дома в Плесе – один княгини Услады, другой – боярыни Радомиры.

Вышла Услада и, меленько перебирая ногами, засеменила к возку. Летник на ней любимый – серебряный, да шубка белая, да кокошник жемчужный, и фата бухарская лицо от ветра прикрывает. А с ней и боярыня идет – в красной шубке, в красном летнике, в шапочке бархатной, серебром шитой. Лицо тоже платком прикрыто – чтобы ветром не надуло чего.

Сели в один возок женки, а во второй возок няньки корзины нагрузили с дарами да сами сели. А рядом дюжина отроков на конях – вот и весь княжеский выезд на богомолье.

Поехали в ближайший Богородичный монастырь – всего-то два дня пути по доброй дороге. Первые часа два ехали мирно – да и то сказать, Тулея недалеко, сел да хуторов хватает, кто-то да увидит, что княжий возок едет. А вот потом дорога сворачивала к лесу и дальше уж шла по местам тихим, заповедным… Тут-то и подкараулили обоз, обрушив перед ним заранее подрубленную елку.

– Вали всех! – раздался крик, и в отроков полетели стрелы.

Молодые вои попадали с коней, пятная дорогу кровью, а из леса донесся новый приказ:

– Девок из колымаги вытаскивай! Чтобы ни одна не ушла!

Возки стояли тихо, но когда к ним приблизились косматые мужики в пропитанных солью тегляях, дверцы распахнулись, выпуская злых отроков с мечами и нескольких бояр с арбалетами в руках. Тут же лежащие на земле отроки вскочили и ударили лесным татям в спину.

Разбойников перебили почти мгновенно – во всяком случае, тех, которые выскочили из леса на дорогу. За остальными гнаться не стали. Утерев пот, бояре осмотрели тела и сплюнули:

– Язычники. Опять волхв их привел?

– Похоже, – второй шевельнул мечом, показывая на висящие поверх одежды обереги.

– Нам бы того, кто приказы отдавал…

– Тятя, – подал голос один из отроков, – так я его того… Пришпилил!