Смертельный выстрел

Говоря еще короче, собрался суд Линча. Все обстоятельства, имеющие отношение к делу и способные пролить свет на эту темную историю, были извлечены на свет. Самые серьезные подозрения пробуждали поведение самого подозреваемого и собаки убитого. Но не они одни. Пулю, извлеченную из кипарисового «колена», сличили со стволом ружья и установили их полное соответствие. О другой пуле, проделавшей дыру в поле одежды, с уверенностью могли утверждать лишь, что она была выпущена из винтовки. За это готов был поручиться каждый из охотников.

Обстоятельством менее значимым являлось то, что подозреваемый дважды за два дня переодевался, но и тут всплывал существенный факт: сапоги, бывшие на Ричарде Дарке в день убийства, так до сих пор и не нашлись и, видно, никогда не найдутся.

– Никогда, значит? – осведомился Сайм Вудли у одного из высказавших подобное предположение.

Старый охотник стоял в задних рядах, но не потому что не хотел помогать суду Линча, а поскольку только что приехал и пока лишь входил в суть дела.

Весть о смерти миссис Клэнси выбила его из колеи. Она сильно опечалила его, потому как охотник давно дружил не только с ее сыном, но и с покойным мужем и с ней самой.

Верный воспоминаниям этой дружбы, Сайм готов был приложить любые усилия, чтобы предать убийцу суду, и именно по этой причине приехал к коттеджу позже других. Как и за день до того, они с Хейвудом задержались в лесу, после того как все повернули домой. Но если вчера их интересовали пули, то сегодня это были сапоги. Те самые, пропажа которых всех интересовала и которых касался вопрос, заданный Саймом Вудли. Он же сам на него и ответил:

– Они не только найдутся, но уже найдены. Вот, полюбуйтесь!

С этими словами охотник извлек из кармана сапог и предъявил его собравшимся. Хейвуд одновременно достал другой, в пару первому.

– Вот, как понимаю, та обувка, которую все ищут, – продолжил Вудли. – В любом случае эта пара сапог принадлежит Дику Дарку и была на нем позавчера. Более того, именно они оставили отпечатки в болотной грязи, обнаруженные неподалеку от места, где беднягу Чарльза Клэнси сразил смертельный выстрел. И следы эти были оставлены примерно в то же самое время, когда этот выстрел прозвучал. Ну, ребята, что скажете?

– Где вы нашли эти сапоги? – спросили несколько человек одновременно.

– Не важно. Важно, что они перед вами. Где, когда и при каких обстоятельствах мы их нашли, это мы скажем, когда дело до суда дойдет. Но, глядя на вас, парни, мне сдается, что до суда уже дошло.

– Вот именно! – с готовностью подтвердил один из числа «присяжных».

– В таком случае мы с Недом Хейвудом готовы предъявить все имеющиеся у нас доказательства. Большую часть дня мы потратили, собирая улики, и теперь готовы представить их уважаемому судье Линчу или любому другому.

– Ну так выкладывайте, Вудли! – обратился к нему средней руки плантатор, который с молчаливого согласия остальных олицетворял суровую личность упомянутого судьи. – Представьте, что суд начался. Расскажите нам все, что вам известно.

Вудли охотно отозвался на призыв и изложил все, что ему было известно, вместе со своими догадками и умозаключениями. Говорил он не как простой свидетель, но как заправский обвинитель. Нет нужды уточнять, кого он обвинял, поскольку все изложенные им факты и сделанные на основании их выводы указывали на одного человека. Охотник давно уже пришел к решению, кто убил Клэнси.

Хейвуд поддержал старшего товарища, но ничего нового не сказал.

Их показания произвели сильное впечатление на присяжных суда Линча, едва не побудив их немедленно признать обвиняемого виновным. За этим не замедлил последовать бы вердикт суда, а еще далее – казнь, быстрая, но ужасная!

Глава 27 Еще одно свидетельство

Пока линчеватели еще пребывали в сомнениях, маленькие часы на каминной полке пробили двенадцать раз, отмечая полночь. Звон этот невесело прозвучал в коттедже Клэнси в эту печальную, как никогда, ночь.

Бой часов как бы ознаменовал высшую точку напряжения. На некоторое время разговоры стихли. Едва эхо последнего удара замерло в безмолвии ночи, как за воротами послышался голос, до того не принимавший участия в прениях.

– Тут масса Вудли? – спросил незнакомец у толпы, собравшейся перед домом.

– Да, – ответили многие одновременно.

– Могу ли я переговорить с ним? – поинтересовался незнакомец, оставаясь за воротами.

– Конечно, – ответил охотник, подходя ближе. – Кажется, я узнаю этот голос. Синий Билл, не правда ли?

– Тсс! Масса Вудли! – прошептал негр. – Бога ради, не произносите моего имени. Если там услышат, то бедный ниггер погиб.

– Что случилось, Билл? К чему такая таинственность? – спросил Вудли, оглядываясь. – А, теперь понимаю: ты ушел без позволения. Но это ничего, любезный, я тебя не выдам. Ну, что привело тебя сюда?

– Ступайте за мной, масса Вудли, я вам все расскажу. Я боюсь оставаться здесь, чтобы меня не увидели; уйдемте в лес. Синий Билл хочет сообщить вам что-то важное: дело идет о жизни и смерти.