Смерть в подземке

— Красиво излагает! — восхитился кто-то. — Книжки, наверное, читал… Расскажи лучше, умник, что это за номер ты отколол в «воронке»?

— А что за номер он отколол в «воронке»? — спросил молодой чернявый крепыш, пришедший последним и не посвященный в пикантные подробности задержания.

— Что-то из репертуара Гарри Гудини, — сообщили ему. — Надели на него браслеты, посадили в «уазик» — как положено, в отсек для задержанных, в багажник то есть, — ну и повезли. Привозят в отдел, идут дверь открывать, а она уже нараспашку! Это, заметь, при отсутствии ручки с внутренней стороны. Так мало того! Выходит он оттуда и, прикинь, отдает сержанту свои кандалы! Свалились, говорит… Каково?

— Артист, — с оттенком удивления хмыкнул крепыш.

— Клоун! — поставил окончательный диагноз рассказчик и обратился к Глебу: — Ты как это сделал, фокусник?

Вместо ответа Сиверов протянул ему через стол сложенные запястье к запястью руки.

— Во дает, — сказал опер и одним ловким движением защелкнул на них вороненые браслеты наручников.

Сиверов опустил руки под стол, для надежности спрятал их между колен, подвигал плечами и по прошествии недолгого промежутка времени бросил расстегнутые наручники на стол поверх протокола.

— Это как? — растерянно спросил кто-то.

— Секрет фирмы, — сказал Глеб. — И вот что, ребята, позовите своего начальника. Мы с вами только теряем время, а убийца на свободе…

— А министра внутренних дел тебе не позвать? — хмыкнул первый опер, снова вооружаясь ручкой. Он сдвинул в сторону наручники и нацелился ручкой в бланк. — Кем и когда выдана лицензия на охранную деятельность?

— Между обязанностями личного телохранителя и осуществлением охранной деятельности такая же разница, как между расследованием убийства и тем, чем вы сейчас занимаетесь, — заявил Сиверов. — Ведь говорят вам: напрасно теряете время. Посадить меня у вас руки коротки, даже если бы вашего так называемого потерпевшего действительно завалил я. А уж пришить мне чужую мокруху у вас точно не получится — образования не хватит.

— Во чешет! — сказал оперативник, сидевший у окна, задумчиво и красноречиво поигрывая резиновой дубинкой. — Прямо как по писаному. А наглый, сука!.. Образования, говорит, не хватит… — Он встал и нарочито медленно двинулся на Глеба, похлопывая дубинкой по раскрытой ладони. — А как тебе такой диплом?

— Предлагаю взаимовыгодное сотрудничество в сфере обмена информацией, — сказал Сиверов, делая вид, что не замечает дубинки. — Я — вам, вы — мне, а когда возьмете эту шайку, все лавры, опять же, ваши…

Дубинка коротко свистнула, рассекая прокуренный воздух, и с треском ударила по столу. Опер, заполнявший бланк протокола, вздрогнул, выронил ручку и сказал:

— Идиот, предупреждать же надо!

— Очень верно подмечено, — подхватил Слепой. — И, чтобы после не возникло подобных претензий в мой адрес, я предупреждаю… — Он пристально уставился на дубинку. — Предупреждаю: если этот «диплом» сейчас не уберут из поля моего зрения, я засуну его туда, где ему самое место. И вынимать его, — подняв взгляд, он посмотрел прямо в лицо оперативнику, в руке которого находился предмет обсуждения, — придется сидя на дне очень глубокой ямы, которую кое-кто роет для себя прямо сейчас.

— Чей-нибудь родственник, — вслух предположил кто-то.

Дубинка убралась — медленно, неохотно, но все же убралась.

— Все мы чьи-нибудь родственники, — глубокомысленно сообщил Сиверов. — Или, в крайнем случае, знакомые. Доказано, что все люди на этой маленькой планетке знакомы друг с другом буквально через пару рукопожатий.

Пока он валял дурака, без необходимости знакомясь с методами работы российских сыщиков, которые и так знал назубок, перед крыльцом райотдела, куда его доставили для первичного допроса, остановился белый «форд-фокус», на три четверти уже не белый, а грязно-коричневый ввиду испортившейся погоды. Из него вышли два гражданина средних лет и ничем не примечательной наружности — оба в штатском, но с военной выправкой и одинаково аккуратно подстриженными затылками. Почти синхронным движением открыв зонты, они направились к крыльцу, поднялись на него и, очутившись под защитой широкого бетонного козырька, так же синхронно опустили их и сложили. Зонты у них были черные, костюмы темно-серые с модным металлическим отливом; в целом все это выглядело бы вполне комично, если бы не профессионально непроницаемое выражение полностью лишенных мимики лиц.

Здесь, на крыльце, синхронность действий нарушилась: один вошел в здание, предварительно отдав своему спутнику зонт, а тот, что остался, прислонил оба зонта к стене в метре от мусорной урны, достал из кармана сигареты и закурил, моментально приобретя праздный, «вольноопределяющийся», как называл его непосредственный начальник Глеба Сиверова, вид.