Смерть домохозяйки

— Отчего же? Наоборот, у меня прекрасное настроение! — ответила Валандра немного смущенному Алискеру. — Вот что, возьми у Козлова одну из последних фотографий его жены и отправляйся в гостиницу. Расспроси обслуживающий персонал на предмет того, кто еще незадолго до вчерашнего дня проживал в номере, где убили Козлову. Меня интересуют только женщины. Узнай, не снимала ли этот номер какая-нибудь особа…

Затренькал телефон.

— Валя, зайди, — услышала она голос Мещерякова, когда сняла трубку.

— Ты меня не жди. Пей кофе и поезжай. Да, ты понял, какая особа меня интересует? — положив трубку на рычаг, обратилась она к Алискеру.

— Отлично понял.

— Ну, удачи! — Вершинина вышла из кабинета, мягко прикрыв за собой дверь.

* * *

Посмаковав кофе, Алискер вышел из вершининского кабинета и направился в дежурку. К его удивлению, он застал там всех сотрудников службы безопасности. Маркелов сидел перед компьютером, «перелистывая» страницы Интернета. Вадим был компьютерным виртуозом. Товарищи в шутку даже предлагали ему пополнить ряды хакеров, пытающихся проникнуть в сайт Белого дома с целью расстроить планы НАТО в отношении Югославии. Рядом с монитором стояла бутылка «Балтики-шестерки», к которой он периодически прикладывался.

— Что-то я не пойму, — Мамедов обвел глазами всех присутствующих, — кто сегодня дежурил?

— Мы с Валентинычем, — ответил Антонов-старший, поднимая голову от «Московского комсомольца».

— Решили остаться на вторую смену? — он посмотрел на Ганке, восседавшего за пультом.

Валентин Валентинович был самым старшим по возрасту и происходил из семьи поволжских немцев. Он работал в «Кайзере» больше двух лет.

Начав трудовой путь с токарного станка, он выдвинулся в передовики производства. Но потом как-то неожиданно оставив это самое производство, свернул на извилистую тропку личной авантюры. Он стал медвежатником, выражаясь литературно, принялся вскрывать замки в целях личного обогащения. Но так могло показаться только с первого взгляда. На самом деле он руководствовался вполне благородным мотивом — прокормить семью.

Но однажды рискованное предприятие Ганке печально для него закончилось. Валентинычу определили пять лет общего режима, четыре из которых он благополучно отбарабанил. Год ему скостили за примерное поведение.

Выйдя на свободу, Ганке твердо решил «завязать». Как-то он врезал замок Вере Гавриловне — матери Вершининой, которая, оставшись довольной работой Ганке, порекомендовала этого мастера дочери, когда той нужно было поменять замок на входной двери.

По достоинству оценив его таланты и навыки, Вершинина пригласила его работать в «Кайзер», где он и трудился в настоящее время к их взаимному удовольствию.

Если Маркелов мог с закрытыми глазами разобрать и собрать любой компьютер, то для Ганке не существовало такого замка, который он при необходимости не сумел бы открыть.

— Шурик нам политинформацию читает, — Валентины улыбнулся сквозь густые, аккуратно подстриженные усы.

— Ладно, — махнул рукой Алискер, — это ваше дело, может и хорошо, что вы не ушли. Так, — помедлил немного он, — к концу недели нужно будет сделать замеры в «Маленьком принце» и составить смету, с директором есть предварительная договоренность. Я думаю, этим займется Антонов-старший. В помощь себе возьмешь Толкушкина, пусть учится.

— Век живи, век учись… — вздохнул Толкушкин и сладко зевнул, прикрывая рот ладонью.

Шурик был на полчаса старше своего брата-близнеца, но при любом удобном случае всячески пытался это подчеркнуть. Поэтому его и называли Антонов-старший. Внешне очень немногие могли их различить, хотя по характеру они были совершенно разными. Если Николай был обстоятельным и спокойным, то Александр был иногда излишне активен, словно у него шило торчало в одном месте.

— Может, мы еще Вадика прихватим, — Шурик повернулся к Маркелову, — так быстрее управимся.

— Вы и вдвоем успеете, спешки никакой нет, — Алискер развернулся и вышел из дежурки.

ГЛАВА ПЯТАЯ

После обычных разговоров о дверях, сигнализациях, вершининской личной жизни, Мещеряков поинтересовался, как продвигается дело его приятеля.

— Пока рано говорить о чем-то конкретном, — Вершинина закурила новую сигарету, — даже сутки еще не прошли с начала расследования.

— Ну хоть наметки какие есть?

— Понимаешь, Миша, мне это убийство сразу показалось каким-то странным, — Валандра выпустила дым в потолок.

— Любое убийство, если оно не бытовое, всегда неординарно, — изрек Мещеряков.

— Да я не об этом, Миша. Как ты думаешь, могут человека убить по ошибке?

— Ну, — замялся он, — при определенных обстоятельствах…

— При каких, например?

— Да что ты ко мне привязалась? — отмахнулся он, — у тебя что, есть основания так думать?

— Смотря что ты называешь основаниями.

— Что ты все загадками говоришь? — в его голосе появилось раздражение.

— Дело в том, что ни у кого как бы нет никаких видимых мотивов для убийства Козловой. Я уж не говорю о том, что ни у кого из окружения Козловых нет оружия. Мы, конечно, еще поработаем в этом направлении, но параллельно будем развивать другую линию.