Смех Циклопа

Он продолжал писать, переводил Библию, работал над учебником для детей. В эссе о свободе воли он отстаивал мысль, что человек способен самостоятельно, без помощи политиков и церковников, принимать решения о своем спасении или низвержении. Этим он настроил против себя всех богословов.

Оказавшись один против всех, он был вынужден бежать к своим друзьям из тайного общества, только они были готовы оказать ему помощь.

Чувствуя приближение конца, он вернулся весной 1536 г. в Базель, там вскрыл сундучок с надписью «BQT» и тут же умер.

Ватикан объявил умершего еретиком, все его книги сожгли на площади, пропаганда его воззрений была строжайше запрещена.

Большая история смеха. Источник GLH.

92

Зловещий треск, дверь гримернки не выдерживает ударов.

«Розовые костюмы» хватают двух женщин, не обращая внимания на их сопротивление, и волокут к Тадеушу Возняку.

– Вы чуть было не испортили праздник во второй раз, мадемуазель Немрод. Но я так легко не отступаю. Раз вы помешали последнему поединку, чтобы спасти Мими Багровый Ужас, придется вам сразиться с ней на сцене.

Как ни отбивается молодая журналистка, «розовый костюм» с песьей головой держит ее железными ручищами.

Он толкает ее перед собой. Через несколько минут она сидит, прикрученная к креслу, посреди ринга. Напротив нее Мими Багровый Ужас, но у той вид почти безмятежный.

Тадеуш Возняк поднимается на сцену и берет микрофон, чтобы успокоить зал.

– Дамы и господа! Все в полном порядке! Ситуация полностью под контролем, через несколько секунд представление продолжится.

Но шум не стихает. Зрители стоят, они готовы разойтись.

Тадеуш Возняк делает распорядителю знак погасить свет. Освещенным остается только ринг и две женщины на нем.

– Благодарю за внимание. Повторяю, вам совершенно нечего опасаться. Небольшая неприятность устранена, и вы можете наслаждаться продолжением нашего вечера.

Некоторые садятся, у них быстро находятся подражатели, таких все больше.

Но тут встает некто в черном костюме, окруженный собственной охраной. Он требует объяснить, что только что произошло.

– Что ж, – уступает Тадеуш, – вы вправе знать. Внезапно возникшая перед вами особа – журналистка «Геттёр Модерн».

Зал в смятении, некоторые опять вскакивают.

– Спокойствие! У меня простое предложение: давайте понаблюдаем, как она умрет. Раз ей понадобилось проникнуть в тайну наших игрищ, предоставим ей это удовольствие и доставим удовольствие себе! Пусть сразится с той, кого пыталась спасти!

Все послушно садятся.

Лукреция Немрод извивается, но кожаные ремни не ослабить. Она скрежещет зубами, трясет рыжей гривой, изумрудные глаза мечут молнии.

– Напоминать вам правила излишне, мадемуазель Немрод, полагаю, они не составляют для вас секрета. Так что – начали!

Тадеуш сам запускает руку в мешок и достает черный камешек.

– Итак… Честь открыть боевые действия выпадает Мими Багровый Ужас. Вперед, Мими, покажите ваш талант!

Ведущий спускается с ринга и усаживается в первом ряду.

Загорается экран с лицами соперниц без масок и показаниями приборов, пока что у обеих по 1 из 20.

Мими откашливается.

– Две сироты в приюте. Одна красотка, другая в нее влюблена, но не знает, как признаться, и наблюдает за любимой. Однажды она видит, что та изготовилась изрезать себе ножки кончиком компаса, и думает, что проще всего понравиться ей, сделав ей больно.

В зале тишина, все ждут развязки.

– Это и есть мой анекдот, – сообщает Мари-Анж Джакометти.

Лукреция Немрод остается невозмутима. Прибор показывает всего 3 из 20. Слово ей.

– Две сироты в приюте. Одной очень одиноко, она знакомится с другой, как будто понимающей ее. Она воображает, что наконец-то нашла с кем общаться. Но другая ее не любила, а просто хотела над ней поиздеваться.

В зале гробовое молчание.

– Это весь мой анекдот.

Гальванометр Мари-Анж показывает 6 из 20, но это не смех, просто волнение.

Зал принимается улюлюкать, признав выпады недоброкачественными.

– РАССМЕШИ ИЛИ УМРИ! – гаркает кто-то.

Мари-Анж меняется в лице.

– Нет, какое там издевательство! Ей просто хотелось расцветить повседневность, ведь приютская жизнь однообразна и тосклива. Вот она и решила: раз подруге нравится страдать, надо ей помочь. Она думала, что нащупала наилучший способ до нее достучаться.

Из зала несется недовольный свист.

Гальванометр Лукреции остается на единице. Она четко выговаривает:

– Нет, одна сирота злоупотребила доверием другой. Вместо того чтобы лелеять их интимную связь, она привязала ее голой к кровати, позвала других девчонок и стала рисовать на ее теле рыбин с криком «апрельская рыба!».

Теперь некоторым в зале смешно.

Мари-Анж не в силах справиться с чувствами, что отражается на экране: у нее уже 9 из 20.

В зале поднимаются руки: нашлись желающие делать ставки. Тадеуш удивлен, но жестом отправляет к согласным рискнуть девушек Дариуса.

– Скажи, что сожалеешь, – просит научная журналистка.

– А вот и нет! Ты разбудила во мне два таланта: комический и садомазохистский. Спасибо, Лукреция.