Слишком много поваров

— Поздравляю, — сказал я. — Чтобы стать совой, вам недостает только крыльев. Попросить, чтобы нас разбудили в двенадцать? Тогда до обеда у вас еще будет целых восемь часов.

Он скорчил рожу:

— В какую тюрьму они посадили Берена?

— Думаю, в Квинби, тюрьму штата.

— Далеко она?

— Около двадцати миль!

— Мистер Толмен там живет?

— Не знаю. Контора его должна быть там, раз он прокурор штата.

— Выясни, пожалуйста, и соедини меня с ним. Надо, чтобы он приехал сюда вместе с шерифом к восьми. Скажи ему… Нет. Когда дозвонишься, дай трубку мне.

— Сейчас?

— Сейчас.

Я воздел руки к небу:

— Сейчас половина пятого утра. Заставлять человека…

— Арчи, пожалуйста. Ты уже учил меня обращению с цветными. Теперь собираешься учить обращению с белыми?

Я пошел звонить.

Глава 12

Косоглазый шериф Петтигрю покачал головой:

— Спасибо, я постою. Я завяз в грязи, вытаскивая машину, так что выпачкаю весь стул. Мне удобно стоять.

Мой приятель Барри Толмен явно нуждался в бритье, но грязным он не был и потому не колеблясь занял стул. Было 8 часов 10 минут утра, четверг. Я чувствовал себя совершенно разбитым, потому что в пять утра разделся и лег как последний дурак, попросив разбудить меня в 7:30. Этот двухчасовой сон начисто лишил меня веры в человечество. Вулф завтракал, сидя в большом кресле, он был в желтом халате, чисто выбрит и причесан. У него пять желтых халатов. С собой мы взяли халат из тонкой шерсти с коричневыми отворотами и таким же поясом. На его шее красовался галстук.

— Как я уже сказал вам по телефону, — начал Толмен, — в девять тридцать я должен быть в суде. Если необходимо, мой помощник может отложить дело, но мне бы этого не хотелось. Нельзя ли поторопиться?

Вулф размачивал рогалик в шоколаде. Когда дело было сделано, он сказал:

— В большей степени это зависит от вас, сэр. Я никак не мог приехать в Квинби по причинам, которые скоро вам станут ясны. Я сделаю все как можно быстрее. Я не ложился еще…

— Вы сказали, у вас есть информация…

— Да. Но обстоятельства требуют вступления. Я полагаю, вы арестовали мистера Берена, так как были убеждены, что он виноват. Вы вовсе не выбирали его жертвой. Если бы возникли серьезные сомнения в его виновности…

— Конечно, — нетерпеливо перебил Толмен, — я говорил вам…

— Да, говорили. Теперь давайте кое-что себе представим. Предположим, что был нанят адвокат, представляющий интересы Берена, и меня попросили найти свидетельства в его защиту. Предположим дальше, что я нашел свидетельства, причем такие, которые заставят немедленно оправдать его, как только будут изложены в суде. Предположим, вы потребуете, чтобы я представил их сейчас. Но правда ли, что по закону вы не можете настаивать на этом? Что эти свидетельства — наша собственность до тех пор, пока нам не представится случай воспользоваться ими?

Толмен нахмурился:

— Правда, конечно. Но, черт побери, я говорил вам, что если улики против Берена будут опровергнуты!..

— Знаю. Я могу сейчас представить объяснение, которое полностью очистит его. Но я сделаю это лишь на определенных условиях.

— Каких?

Вулф глотнул шоколаду и вытер губы.

— Они не особенно обременительны. Во-первых, если объяснение вызовет сильное сомнение в виновности Берена, он должен быть немедленно освобожден.

— Кто будет решать, насколько сильно сомнение?

— Вы.

— Хорошо, согласен. Это можно сделать за пять минут.

— Отлично. Во-вторых, вы скажете мистеру Берену, что именно я отыскал свидетельство, которое его освободило, я один отвечаю за него и что только Богу ведомо, что могло бы случиться с ним, если бы я не сделал этого.

Толмен, не переставая хмуриться, раскрыл рот, но шериф опередил его:

— Подожди, Барри. Придержи лошадей. — Он покосился на Вулфа. — Если у вас действительно есть это свидетельство, рано или поздно оно выплывет наружу. Мы здесь, в Западной Виргинии, так медлительны…

— Мистер Петтигрю, прошу вас. Я не говорю о славе, она меня не интересует. Говорите журналистам что хотите, но мистер Берен должен знать совершенно точно, что это сделал я, и сказать ему должен мистер Толмен.

— Ну, Сэм? — спросил Толмен.

— Ни черта не понимаю, — пожал плечами шериф.

— Хорошо, — сказал Толмен Вулфу, — я согласен.

— Прекрасно! — Вулф поставил чашку. — В-третьих, в двенадцать сорок я уезжаю в Нью-Йорк, и ни при каких обстоятельствах, даже если возникнет подозрение, что я убил мистера Ласцио или являюсь соучастником убийцы, меня не задержат.

— Хоть к черту в ад! — воскликнул Петтигрю со здоровым юмором.

— Нет, не в ад, — вздохнул Вулф, — в Нью-Йорк.

Толмен запротестовал:

— А если вы потребуетесь лично как свидетель?

— Не потребуюсь, поверьте мне на слово. Я же собираюсь поверить вам на слово. Даю вам слово, что в течение тридцати минут вы услышите все существенное, что я знаю об этом происшествии. Я хочу быть уверен, что меня не будут задерживать, если вдруг покажется, что я могу пригодиться. Я уверяю вас, что не понадоблюсь ни при каких обстоятельствах, напротив, я буду лишь помехой. Итак, сэр?

Толмен явно колебался.

— Принято на веру. Я согласен, — наконец сказал он.