Слишком много поваров

Я поспешил вернуться в «Покахонтас», надеясь еще застать Толмана там и соображая на бегу, что бы такого ему наплести, но опоздал. Швейцар в зеленой куртке в дверях поведал, что Толман сел в машину и уехал в западном направлении. Я развернулся и пустился в галоп. Было весьма вероятно, что он планировал задержаться у главного корпуса, и тогда я бы его догнал. Я влетел в вестибюль, перевел дыхание и принялся высматривать его среди пальм, колонн, лакеев в зеленых куртках и постояльцев в самых разнообразных одеяниях, от костюмов для верховой езды до легких платьев, прикрывающих лишь самые пикантные места владелиц. Я уже хотел подойти к стойке портье, как за спиной раздался мрачный голос:

— Ну, привет, стукачок.

Я обернулся и смерил его презрительным взглядом.

— Здорово, крыса. Даже не крыса, не знаю, как там оно называется, живет под землей и питается гнилью.

— Не по адресу, — замотал головой Оделл. — Все, что ты мне рассказал, ну, что Ласцио пристукнуть хотят, я ночному портье разболтал, и, когда все это случилось, конечно, они ко мне с этим пристали. Что мне оставалось делать? А ты тоже хорош, сразу стал о камнях трепаться, как последний кретин. Не ровен час шериф поймет, что к чему!

— Я не кретин, я сыщик, а у шерифа и без того дел по горло, — отмахнулся я. — Ладно, забудем это. Мне нужен Толман, ты его видел?

Оделл кивнул.

— Он в кабинете управляющего, беседует с Эшли и прочими. Один из Нью-Йорка прилетел, Лиггет. Вот, кстати, хотел с тобой поговорить по этому поводу. Побить бы тебя хорошенько за твои штучки, но, так и быть, прощу, а ты мне доброе дело сделай.

— Простить — это правильно, прощать полезно. Не побивай, да не побиваем будешь.

 — Ладно. Тут вот какое дело. Надоело мне здесь. Работа хоть и неплохая, но в остальном тоска смертная. А тут вижу, как этот Рэймонд Лиггет сегодня прилетел, так первым делом спросил, где номер Ниро Вульфа, и прямиком к нему поспешил, даже к Эшли не заглянул поздороваться. Видать, высоко он Вульфа ценит. Я и подумал, а ведь лучше места, чем сыщик отеля «Черчилль» честному парню вроде меня и не найти. — Глаза Оделла заблестели. — Уж там бы я развернулся! Ты бы замолвил словечко Вульфу, пусть он устроит мне встречу с Лиггетом, пока тот здесь. Только так, чтобы местные не пронюхали, а то вдруг не выгорит.

Черт побери, подумал я, мы и впрямь превращаемся в контору по трудоустройству. Я не люблю огорчать людей, так что я не стал посвящать Оделла в детали отношений Вульфа и Лиггета и продолжил разговор, не спуская глаз с дверей кабинета управляющего. Я выразил радость по поводу того, что он не хочет хоронить себя в глуши, одобрил его похвальные устремления, и мы продолжили обмениваться любезностями, пока дверь кабинета не отворилась и из нее не показался Барри Толман. Я дружески хлопнул Оделла по плечу, вложив в удар достаточно силы, чтобы он понял, насколько просто меня побить, и пустился в погоню между пальм и колонн.

Я настиг Толмана у выхода. Его голубые глаза устало смотрели с небритого лица.

— Да? Вы что-то хотите? Я спешу.

— Я тоже. Я не собираюсь извиняться за то, что Вульф не подошел утром к телефону. Всем известно, что у него свои причуды. Тут уж ничего не поделаешь. Вы мне еще в понедельник пришлись по душе, у вас открытое лицо и прямой характер, и раз уж я вас здесь встретил, то скажу. Я видел, как вы арестовали Беррэна. Вы меня не заметили, но я там был. Когда я вернулся в номер и рассказал об этом Вульфу, то знаете, что он сделал? Он дернул себя за нос!

— Ну и что? — нахмурился Толман. — Не мой же нос он дергал, при чем здесь я?

— Да ничего, только если б вы знали Вульфа так же хорошо, как и я… Он дергает себя за нос только когда уверен, что кто-то совершает огромную глупость. Поступайте как хотите, но вы еще молоды, и худшие ошибки у вас впереди. Я просто сейчас увидел, как вы идете, и чисто по-дружески решил помочь. Если мы придем к нему прямо сейчас, то, думаю, мне удастся убедить Вульфа поговорить с вами. Во всяком случае, я постараюсь.

Я отступил на шаг.

— Но если вам некогда…

Он продолжал хмуриться, но к его чести времени терять не стал. Он взглянул в мои честные глаза и, резко сказав: «Идем!», направился к выходу. Я поспешил за ним, ликуя, как бойскаут.

Придя в «Апшур», я вынужден был продолжать представление и, не желая оставлять Толмана без присмотра в вестибюле, провел его в номер и закрыл в своей комнате. Затем я прошел в комнату Вульфа, закрыл и эту дверь, уселся на диван и ухмыльнулся толстому сукину сыну в лицо.

— Ну что, нашел его? — нетерпеливо спросил он.

— Конечно, нашел. И привел. — Я ткнул пальцем в направлении двери. — Но сперва мне надо убедить вас его принять. Пяти минут хватит, но он вполне способен подкрасться, чтобы подслушать под дверью. Я возвысил голос:

— Как же так? А справедливость? Общество? Права человека, наконец?