Слепой. Обратной дороги нет

– Ну, – стараясь говорить по возможности спокойно, произнес он, – и что сие означает?

– Я двадцать лет за рулем, – срывающимся от страха и потому отрывистым, лающим, как у немецкого фельдфебеля, голосом объявил Всеволод Витальевич. – Я, брат, всяких повидал! Не ты первый, не ты последний. Ты давай, это… не усугубляй. Поехали давай. Расскажешь кому следует, кто ты такой, откуда и зачем. Откуда у тебя ствол за пазухой, зачем людей пострелял…

– Эх, – проникновенно сказал Глеб, – об одном я теперь жалею. Зря я, дурак, поторопился. Надо было дать тому уроду тебя кончить.

– Поздно жалеть, – немного изменившимся из-за вполне понятного смущения тоном сказал Всеволод Витальевич. – Давай поехали. Да шутить не вздумай, продырявлю, как картонку!

Пару секунд Сиверов колебался. Искушение отобрать у дурака пистолет и треснуть его этим пистолетом по башке было велико. Увы, это ничего не решало: ехать вперед было невозможно, а назад – незачем. Да и не уйти на этом неповоротливом динозавре от милицейских легковушек, нипочем не уйти…

– Ну?! – приняв задумчивость Глеба за испуг, требовательно прикрикнул Всеволод Витальевич. – Жми на газ, детка! Я тебе честно скажу: мне такие крученые напарники на хрен не нужны. Газуй, детка, газуй!

Он уже куражился.

– Господи! – подняв глаза к потолку кабины, горячо взмолился Сиверов. – Скажи ты мне, грешному: неужели вот этот баран создан по твоему образу и подобию?

– Поехали, я сказал! – железным голосом опытного вертухая скомандовал Всеволод Витальевич. – Считаю до трех!

– Ну, еще бы, – выжимая сцепление и включая передачу, хмыкнул Глеб. – Дальше-то, видать, не научился. Ладно, будь по-твоему.

– То-то же, – довольным тоном произнес водитель, когда машина тронулась.

Трогая тяжелую машину с места, Глеб с горечью думал о том, что его миссия, кажется, окончилась, не успев даже толком начаться. Тщательно разработанная операция проваливалась прямо на глазах из-за такой мелочи, как мобильный телефон, некстати подвернувшийся под руку трусливому идиоту. Ментов он, видите ли, не переваривает… Их все не переваривают, когда надо штрафы платить. А когда начинает пахнуть жареным, эта неприязнь волшебным образом улетучивается и яростный обличитель ментовского беспредела хватается за телефон: спасите, убивают! И добро бы, на самом деле убивали…

Мощный дизельный движок натужно ревел на чересчур высоких оборотах, стрелка спидометра, дергаясь, подползла к отметке «20». Глеб включил вторую передачу и еще прибавил газу. Машина пошла легче, скорость перевалила за тридцать километров в час, но места для настоящего разгона было маловато. «Да оно и к лучшему, – подумал Глеб, глядя, как приближаются сине-красные вспышки. – Все-таки не дрова везем, а сокровища мировой культуры…»

– Э, э, ты что, ошалел?! – сообразив, что происходит, испуганно завопил Всеволод Витальевич. – Тормози, я сказал!

– Мало ли что ты сказал, – хладнокровно откликнулся Сиверов. В свете фар и проблесковых маячков он уже отчетливо видел, как от перегородивших дорогу машин бегут врассыпную люди в черных бронежилетах поверх серой форменной одежды. Кто-то, припав на колено у обочины, уже наводил на грузовик куцый милицейский автомат, еще кто-то отчаянно махал руками, приказывая остановиться, а потом тоже опрометью бросился на обочину и исчез в темноте, по-заячьи сиганув через неглубокий кювет. – Ты вообще слишком много говоришь и слишком мало думаешь. Это, Всеволод Витальевич, твой главный недостаток.

До милицейского заслона оставалось не больше тридцати метров, когда Глеб поставил рычаг переключения передач в нейтральное положение и круто вывернул руль влево. Грузовик резко вильнул, став почти поперек дороги, и по инерции устремился к кювету на ее противоположной стороне.

– Будь здоров, тупица, – сказал Глеб, распахивая дверцу.

Перед тем как выпрыгнуть на асфальт, он успел заметить, как указательный палец Всеволода Витальевича раз за разом тщетно давит на заблокированный предохранителем спусковой крючок. В это было почти невозможно поверить, но так оно и было: этот кретин с двадцатилетним водительским стажем действительно пытался его застрелить!

Асфальт, казавшийся гладким только сверху, из кабины, больно ударил в подошвы ног, шершавым наждаком прошелся сначала по колену, а затем и по плечу. Потом асфальт кончился и началась колючая щебенка обочины. Катясь кубарем, Глеб увидел, как грузовик снова резко вильнул, на этот раз вправо. Всеволод Витальевич в последнее мгновение попытался удержать неуправляемую машину от падения в кювет. Это было проделано с большим опозданием; в результате вместо того, чтобы нырнуть в кювет носом, тяжелый трейлер пьяно покачнулся, а потом медленно, будто нехотя, завалился влево и лег на бок, не доехав какой-нибудь пары метров до милицейского заслона.