Слепой. Обратной дороги нет

Тарасюк вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Перед ним стоял начальник службы безопасности Гавриленко. За всем этим шумом было легко остаться никем не замеченным, даже подъехав к причалу на танке. Но начальник, разумеется, приехал не на танке, а на своем служебном «шевроле» – огромном, черном, неизменно вызывавшем у Степана Денисовича приступы зависти, такой же огромной и черной, как этот чертов американский драндулет.

– Да уж, любуюсь, – с неопределенной интонацией ответил Тарасюк, пожимая начальству руку. – А вам тоже не спится?

Ладонь у Гавриленко была маленькая, пухлая и мягкая, как у женщины, и это служило дополнительным источником неприязни, которую Степан Денисович испытывал к своему шефу.

Начальник тоже закурил и, задрав голову, посмотрел на качающиеся в черном ночном небе ярко освещенные поддоны с мешками.

– Какой уж тут сон, – сказал он, задумчиво наблюдая за слаженной работой такелажников. – Полвека на свете прожил, всякого навидался, но такой кучи наркоты не видел. Смотри, Степан Денисович, любуйся! Кто бы мог подумать, что геморрой выглядит именно так?

– И что его может быть так много, – поддакнул Тарасюк.

Это был один из тех редчайших случаев, когда он даже мысленно полностью согласился с шефом. Вот уж, действительно, геморрой!

– Вот что, Степан Денисович, – уже другим, деловым, начальственным тоном сказал Гавриленко. – Как ни крути, а теперь за эту кучу дерьма отвечаем мы с тобой – ты и я, персонально. Я говорил с Минздравом, они обещали забрать свое добро поскорее. Но, сам знаешь, в таких делах скоро – это не меньше суток. Покуда все бумажки оформят, покуда деньги за растаможку через банк прокачают… Словом, пока суд да дело, смотреть нам придется в оба. Я вот что подумал, Степан Денисович: а не удвоить ли нам караулы?

Тарасюк недовольно пожевал губами, но возразить было нечего: в такой ситуации никакие меры безопасности не выглядели излишними.

– Береженого Бог бережет, – вторя его мыслям, продолжал Гавриленко. – Ты ж знаешь, какой у нас народ. Архаровцы какие-то на дорогах шалят, портовые грузы перехватывают. Не дай бог, узнают про это дело… Ради такого куша они на все могут пойти.

Тарасюк знал, что все это не более чем мысли вслух, причем вполне логичные, а при сложившихся обстоятельствах, пожалуй, единственно возможные, однако поневоле ощутил неприятный холодок под ложечкой, как будто начальник службы безопасности не делился с ним, своим заместителем, своими тревогами и опасениями, а прямо обвинил его в сотрудничестве с бандитами. «На воре шапка горит», – подумал Степан Денисович и усилием воли взял себя в руки.

– Ну, вы скажете, – произнес он вслух. – Откуда ж им узнать-то?

– На всякий роток не накинешь платок, – печально сказал Гавриленко. – Люди у нас с тобой надежные, проверенные, однако ж в порту столько народу крутится…

– На мешках-то, слава богу, не написано, что внутри, – заметил Тарасюк.

– На мешках, конечно, не написано, – вздохнув, согласился Гавриленко. – Но… В общем, что я тебе объясняю, ты всю эту кухню не хуже меня знаешь, а может, и лучше. Короче, Степан Денисович, охрану надо удвоить. Считай, что это приказ.

– Приказ, – проворчал Тарасюк. – Как будто я сам не понимаю!..

– Вот и хорошо, что понимаешь, – сказал Гавриленко. – Тогда прямо сейчас и займись, ладно?

– Договорились. Не волнуйтесь, Петр Семенович, все сделаю в лучшем виде.

– Хотел бы я не волноваться, – морщась и характерным жестом потирая живот, сказал Гавриленко. – Да оно как-то само, того… волнуется.

– Что, язва беспокоит? – правильно истолковав разыгранную начальником пантомиму, сочувственно поинтересовался Степан Денисович.

– Проснулась, стерва, – пожаловался тот. – Всегда она так – чуть что, просыпается и давай грызть…

«Ну, еще бы, – подумал Тарасюк. – Зуб даю, завтра же утром ты, гусь дрисливый, лапчатый, к врачу побежишь. Оформишь бюллетень по всем правилам, а может, и в больницу ляжешь – от греха подальше, к молоденьким медичкам поближе… Ну и леший с тобой. Без тебя разберемся, так даже спокойнее – по крайней мере, под ногами путаться не будешь».

– Поезжайте-ка вы, Петр Семенович, домой, – сказал он вслух. – Молочка теплого выпейте и – на боковую. Сон – лучшее лекарство. А я караулами прямо сейчас займусь, можете не беспокоиться.

– Хотел бы я не беспокоиться, – повторил Гавриленко, пожал Степану Денисовичу руку и полез в свой роскошный «шевроле».

Двигатель джипа завелся – Тарасюк этого не слышал за портовым шумом, но увидел выбившийся из выхлопной трубы дымок, – и машина, сверкая в свете прожекторов отполированными бортами, покатилась к выезду с территории порта.

Степан Денисович закурил еще одну сигарету и снова посмотрел на корабль. Мешки, из-за которых было столько нервотрепки, уже выгрузили; желтый автопогрузчик, дымя трубой и подскакивая на выбоинах, бойко катился к таможенному складу, увозя последний поддон, а кран уже тащил из трюма какие-то громадные, обшитые мешковиной тюки. Нужно было возвращаться в офис, чтобы заняться усилением караулов.