Слепящий нож

Синий хлынул сквозь него, начав с глаз, сметая с пути все препятствия, затруднявшие логическое мышление: усталость, эмоции, даже боль в теле от сидения в скрюченной позе. Кип выдохнул и позволил синему уйти. Он схватил другую книгу – о фауне древнего Рутгара в те времена, когда тот назывался Зеленым Лесом. На самом деле книжка была довольно интересная, но сейчас он взял ее ради обложки: та была ярко-красной. Основные цвета – не в том смысле, в каком этот термин используют художники, но в отношении цветоизвлечения; те цвета, что были ближе всего к своим люксиновым эквивалентам, – пользовались неувядающей популярностью. Кип поглядел на обложку и вытянул из нее немного красного. Это раздуло угасающие угли его страстного желания научиться играть в карты. Он поставил книгу на место, взял оранжевую; тоненький жгутик этого цвета помог ему лучше замечать взаимосвязи между объектами. Кип знал, что не извлекает ни один из этих цветов так, как следовало бы, – чтобы считаться извлекателем определенного цвета, нужно быть способным создать стабильный кусок соответствующего люксина. Кип этого не мог. По-настоящему он извлекал только зеленый и синий. С под-красным ему просто один раз повезло, не больше того. Он ведь прошел тест, и его определили как бихрома.

Но даже то, что он мог, порой было чертовски полезно. Он снова открыл книжку и продолжил чтение.

Ему казалось, что за последние две недели он добился больших успехов в изучении игры в «девять королей». Теперь он уже неплохо понимал базовые стратегии – в конце концов, это была всего лишь игра. Целые пласты информации он мог себе позволить попросту игнорировать: стратегии при игре с двумя и большим количеством противников, варианты игры с использованием уменьшенной или увеличенной колоды, различные способы делать ставки, заемы из общего банка – все это было для него неактуально.

Потом в какой-то момент он вдруг осознал, что хотя и усвоил базовую стратегию, все же, изучая записи знаменитых игр, до сих пор так и не понял, почему игроки не разыгрывали свои лучшие карты сразу же, – и одним могучим всполохом, словно при извлечении огня, перед ним раскрылась метаигра. Фишки, которые он считал несущественной частью игры, возможно, каким-то пережитком более древних ее версий, внезапно обнаружили свою значимость. Стратегии по истощению колоды противника; теории о том, как перестраивать стиль своей игры в зависимости от цвета колод, с которыми ты имеешь дело. Игра превратилась в сплошную математику – оперирование группами цифр и взвешиванием вероятностей. Скажем, играя против определенной колоды в определенной ситуации, наш противник имеет один шанс из двадцати семи получить на руки нужную карту, чтобы нас нейтрализовать. Если следующим ходом он начинает сбывать все фишки (а мы предполагаем, что он действует логически), мы можем вывести, что такой карты у него нет.

Кип подошел к библиотекарше, той самой, с огромным облаком черных волос – Рее Сайлуц, – и вручил ей книжку по базовой стратегии, которую она посоветовала ему выучить наизусть.

– Метаигра, – провозгласил он.

Она улыбнулась. У нее были прекрасные пухлые губы.

– Быстро ты сообразил!

– Быстро? У меня ушло несколько недель!

– Следующая ступень не должна занять столько времени. – Она вручила ему книгу, переплетенную в овечью кожу. – Попробуй-ка вот эту. Правда, она малость суховата.

Кип взял книгу. Предыдущую библиотекарша назвала интересной. Если та была интересной, а эта «суховата»… Впрочем, он забыл о своих подозрениях сразу же, как только начал ее листать.

– Что это? – спросил он.

Текст выглядел странно: буквы, расположенные аккуратными блоками, легко читались, но были неестественно стиснуты. И неестественно ровны. Каждая буква была такой же, как соседняя, стояла ли она в начале слова, в середине или в конце.

– Это илитийская книга. Ей не больше пяти лет. – Библиотекарша сияла, охваченная искренним волнением. – Они научились копировать книги с помощью машины! Только подумай! Говорят, первую копию сделать ужасно сложно, но зато потом их можно воспроизводить сотнями. Сотни копий за несколько дней! Илитийские писцы, конечно, бунтуют – они боятся, что их профессия окажется не нужна, – зато для ювелиров и часовщиков это праздник. Говорят, нынче на Илите даже у торговцев есть книги!

Ощущение было странным. В книге как будто не было ничего личного. За этими строками не стояла начертавшая их рука. Все было безжизненным, одинаковым. После сложных фраз не было оставлено промежутков, чтобы дать читателю осознать смысл прочитанного. На полях не было места для заметок или рисунков. Никто не позаботился выделить для утомленного читателя особенно важные места или выражения. Ничего, помимо чернил и бесчувственного отпечатка механического катка. От нее даже пахло иначе.

– Кажется, от этой я устану даже еще быстрее, – сказал Кип. – По крайней мере, на вид это ужасно… нудно.

– Эти книги изменят мир!

«Но вряд ли к лучшему».

– Можно задать нескромный вопрос? – спросил Кип.