– Хорошо. Принято. – Аглая улыбнулась. – Превосходная просьба. Она показывает, что ты неплохо соображаешь – для рабыни. Я хочу, чтобы ты знала: я очень тобой довольна. Если бы это не была наша первая встреча, я бы даже отменила порку. Но я не могу позволить, чтобы ты считала меня мягкой. Давай, девочка, раздевайся до сорочки. Я предпочитаю оставлять один слой ткани, чтобы не было следов, но прокладка не должна быть слишком толстой – здесь так тесно и душно, порка и без того будет утомительной!
Тея разделась, и Аглая Крассос тщательно и безжалостно избила ее, начиная от икр и до плеч; а затем, когда Тея уже решила, что та закончила, велела ей повернуться и продолжила избиение спереди, от ключиц до лодыжек. Тея, бывало, фантазировала о том, как не будет плакать во время порки, будет такой же твердой и непреклонной, как командующий Железный Кулак или капитан гвардии Каррис Белый Дуб; но сейчас она плакала, не сдерживаясь. Гордые рабы – это глупые рабы. К тому же боль была слишком велика.
Несмотря на заявленное безразличие, когда Аглая вошла во вкус и покрылась потом от порки, ее лицо разгорелось сиянием, которое нельзя было полностью списать на разгоряченность. Напоследок она хлестнула Тею поперек груди, и в ее глазах сверкнула скупая свирепая радость.
Аглая Крассос позвонила в колокольчик, и голова Гаэроса немедленно показалась в дверном проеме. Тея опустилась на пол; все ее тело вопило от боли. Гаэрос внес в комнату блюдо, на котором стоял бокал с охлажденным вином. Мерзкая ведьма взяла его и жадно осушила.
– Гаэрос, помоги девчонке одеться, и еще… – она смахнула с верхней губы бисеринки пота, – вызови моего комнатного раба. Того высокого, Инкароса. Кажется, у меня разгулялся аппетит.
– Он уже с нетерпением дожидается вас в соседней комнате, госпожа.
– Ага, вот видишь! Мои рабы предугадывают мои желания! – Повернувшись, она приложила кончик хлыста к мошонке Гаэроса. – Если бы ты был хотя бы немножко покрасивее, возможно, я бы даже вознаградила тебя за это.
Она хлестнула его между ног – как бы игриво, но удар был достаточно сильным. Тихо охнув, раб повернулся в сторону и какое-то время стоял неподвижно, зажмурив глаза. Когда он открыл их, на его ресницах блеснули слезы.
Однако Аглая уже забыла про него. Повернувшись к Тее, она встала над ней и ласково спросила:
– Ты ведь запомнишь этот урок, не правда ли, Тея?
– Д-да, госпожа.
– Гаэрос, выясни, что она любит есть и пить. В следующий раз мы ее угостим. Она хорошо мне послужила, очень хорошо. Тея, при следующей встрече я снова тебя выпорю. Рабы, как правило, медленно усваивают уроки, и им требуется жесткое напоминание основных моментов. Но впоследствии в этом больше не будет нужды.
– Да, госпожа.
– Ты ведь всем сердцем клянешься служить мне верой и правдой, не так ли, девочка?
– Да, госпожа, – с жаром откликнулась Тея без малейшего намека на лукавство.
Аглая спросила ее, хорошо ли она лжет. Тея была рабыней; конечно же, она прекрасно умела лгать.
– Ах да, я чуть не забыла. Твоя вторая награда. – Аглая порылась в маленькой шкатулке для драгоценностей. – Ты должна носить это постоянно, не снимая, ты меня поняла?
– Да, госпожа. – Тея понятия не имела, о чем та говорит.
Леди Крассос вручила ей тонкую красивую золотую цепочку, с которой свисал крошечный флакончик. Увидев недоумение в глазах Теи, она только широко улыбнулась и вышла из комнаты.
Пока Гаэрос помогал ей одеваться, в сопровождении охов, стонов и зубовного скрежета, когда ткань касалась воспаленной кожи, Тея слышала, как гарпия шумно совокупляется за стенкой. Ее страстные вопли были почти неотличимы от криков боли. Когда Тея была полностью одета, а ее слезы высохли, Гаэрос мягко взял в свои ладони ее руку и стал разжимать стиснутые пальцы, чтобы вынуть из них ожерелье и надеть ей на шею. Тея с трудом смогла раскрыть кулак, сжимавший флакончик.
Флакончик с оливковым маслом.
Глава 43
Придавив открытую книгу предплечьем, Кип провел другой рукой по лбу, потер глаза. Он обнаружил маленький фокус, помогавший ему сохранить сосредоточенность. Стоя возле окна, он закрыл книгу, заложив пальцем место, где читал. Оглянулся по сторонам: никого не было видно. Перевернул книгу обложкой кверху. Обложка была ярко-синего цвета – как раз такого, какого нужно.