След в прошлом

Армейские коллеги установили, что причиной всему явилось плохое взаимодействие между оперативными группами армии и погранвойск.

— Максим Александрович, ты не поверишь, но на рабочих картах наших отцов-командиров даже не указаны места дислокации ваших подразделений. Они удивлены, что вы есть, — сообщил ему коллега из Особого отдела 40-й Армии.

— Всё понятно, мы, как всегда, перешифровались, нас ведь официально нет в Афгане, мы даже форму носим вашу…

Поблагодарив коллегу за проявленную оперативность, Максим позвонил Чеснокову в Душанбе, а затем рассказал, в чём там было дело Сане.

Саня долго ругался грязными словами, а потом изрёк: «Как это всё на нашего брата похоже. Левая рука не знает, что делает правая».

Вскоре укрепрайон в Кокари-Шаршари был взят. Банда моджахедов была разбита. А сам Исмаил-Хан ушёл в Иран.

Саня взял неделю заслуженного отпуска, которую решил провести с семьёй в Ашхабаде.

После разгрома Турана начался процесс перемирия с душманами. Одним из первых для перемирия созрел главарь банды по имени Хаджи Халил, с которым пограничники отряда воевали десятки раз.

На встречу с Халилом Максим поехал с Саней, который вышел из отпуска и выступал главным подписантом с российской стороны.

К месту переговоров Халил приехал в сопровождении нескольких десятков душманов. Половина духов была на мотоциклах, другая её часть была на лошадях, сам Халил и его телохранители приехали на двух джипах.

— Их не менее восьмидесяти… — заметил Саня. — Что-то мне это не нравится, какое-то нехорошее у меня предчувствие…

В дом для переговоров Халил вошёл с переводчиком и личным телохранителем — бородатым, двухметрового роста басмачом, на котором, как игрушки болтались маузер, УЗИ, и пара гранат иранского производства.

Халил начал что-то говорить и Максим понял, что он не понимает о чём идёт речь, так как разговор шёл на языке иранских белуджей.

— Саня, я не знаю этот язык.

— Что будем делать? — вопрошает тот.

— Не беспокойтесь, рафик Искандер, я хорошо знаю русский язык, — сказал переводчик Халила.

Приступили к переговорам. Согласие достигли быстро, и договор о перемирии был незамедлительно подписан обеими сторонами.

— Я тебя знаю, — неожиданно заговорил телохранитель на языке фарси и показал пальцем на Саню.

— Он говорит, Саня, что знает тебя, — перевёл ему Максим.

— Спроси его, откуда он меня знает? Я его впервые вижу.

Максим задал ему вопрос.

— Я его видел в Шах-Мудхане, — ответил громила. — Тогда мы отстреливались. Нас было четверо. Потом этот бросил в блиндаж гранату. Мы выскочили и скатились к реке Герируд…

— Спроси, Максим, у него, почему он, воин — аллаха, побежал как заяц, а не убил неверного?

— Если Аллах дал мне один патрон, то я убил бы тебя, — ответил тот.

Максим перевёл сказанное им Сане. У того на скулах заиграли желваки.

— Скажи Халилу, — обратился он к переводчику, — что мы подписали договор о ненападении и перемирии и я не хочу видеть здесь агрессивного человека.

Хаджи Халил выслушал своего переводчика и отдал ему команду на своём языке.

Переводчик вышел из дома и что-то крикнул своим. Оттуда пришли четверо.

Телохранитель, не говоря ни слова, снял с себя аммуницию, вышел на порог и закричал: «Аллах Акбар», потом смиренно встал на колени, ему пустили пулю в затылок, надели на голову мешок, и оттащили за шлагбаум.

От увиденного у Максима и Сани по телу пробежала дрожь.

Халил что-то сказал переводчику.

— Мой господин сделал это в знак уважения к рафику Искандеру, — перевёл он.

Глава восьмая Конец войне

— Максим, знаешь новость? — спросил его по рации Саня, — нам Москва запретила участие в боевых операциях без её разрешения. — Может, в её планах снова появились бредовые мысли поставить наши мангруппы, как в 82-м году, в узловых точках северной зоны Афганистана с задачей не воевать, а организовать приграничную торговлю?

— Вряд ли, — усомнился Максим. — Тогда это не получилось, не получится и сейчас. Скорее всего, скоро начнётся вывод войск, — заключил он. — Ты ещё долго будешь в Тахта-Базаре?

— С недельку, а может две… А ты когда появишься здесь?

— Я сейчас в Баламургабе, отработаю ещё пару кишлаков на участке маннгруппы и приеду, — ответил ему Максим.

— Значит, свидимся. До встречи!

Ровно через неделю Максим появился в Особом отделе. Весь оперсостав мангрупп находился уже там, в связи с приездом генерала Котова. Все перешёптывались и гадали, чем был вызван его столь скоропалительный приезд в отряд. До начала совещания оставались считанные минуты.

— Наверное, будем организовывать приграничную торговлю на границе с Ираном, — затянул свою старую песню Саня. — Но вскоре всем стало ясно, что шутки следует отложить в сторону. Это было, прежде всего, видно по лицу генерала. Оно было максимально напряжено и сурово, а его глаза были жёсткими и холодными.

— По-хорошему войну нам закончить, по всей видимости, не удастся, несмотря на то, что мы со всеми воюющими группировками подписали договоры о ненападении и перемирии, — сказал генерал.