След в прошлом

Мало того, когда наши славные сапёры снова поднялись в горы для дополнительного минирования, то были смертельно оскорблены!

Мины были сняты, а на их месте душманы справили естественные надобности. Грязных слов в адрес душманов ими было высказано немало.

Вскоре им на помощь из Ашхабада прилетел их коллега из инженерного отдела с комплектом «Охота». Если о таком не слышали, то это неконтактное взрывное устройство (НВУ-П), которое реагирует на шаги человека и отличает их от других звуков на расстоянии до пятнадцати метров.

— Впрочем, зачем я вам это рассказываю, вы о нём наверняка знаете лучше меня, — спохватился Максим. — Я-то о нём знаю лишь потому, что оно имеет гриф секретности, а охранять секреты сфера деятельности военной контрразведки.

— Нет, мы ничего об «Охоте» не знаем, — раздались возгласы его добровольных слушателей. — Расскажите о нём, товарищ майор, пожалуйста…

Максим потёр пальцами переносицу, словно задумываясь, стоит ли рассказывать о секретном изделие, после чего честно признался.

— Дело в том, что мне сказать вам парни больше нечего. Принцип действия НВУ мне неизвестен, знаю лишь, что оно управляет пятью минами ОЗМ-72 или МОН-50. А эти мины, надеюсь, вам хорошо известны.

— Да, мы их хорошо знаем, — раздались возгласы со всех сторон. — ОЗМка — осколочная, мина, кругового поражения. Её радиус сплошного поражения — 25 метров. Она выпрыгивает из земли на высоту до одного метра и выбрасывает более двух тысяч стальных шариков. А «монка» — мина осколочная, более пятисот шариков, направленного действия. Сектор её поражения 54 градуса, дальность поражения — пятьдесят метров.

— Молодцы! — похвалил их Максим, — хорошо знаете тактико-технические характеристики. — Что касается применения «Охоты», — вспомнил он, — то она, после взрыва продолжает отслеживать звуки шагов человека. При повторном обнаружении цели она взрывает вторую мину, потом третью, четвёртую и пятую. При подрыве последней мины устройство самоликвидируется. И ещё я знаю то, что спецслужбы США и Пакистана объявили кругленькую сумму денег, тому, кто снимет НВУ и доставит его им или просто-напросто украдёт его у своих.

— Неужели такие отморозки могли бы найтись среди нашего брата-пограничника, которые могли украсть НВУ?! — с возмущением в голосе сказал крепыш с растопыренными ушами, сидевший напротив него на своей поклаже.

— Среди наших вряд ли. Но вот мои коллеги из военной контрразведки, обслуживающие части ограниченного контингента, встречались с подобного рода явлениями. У одного из их прапорщиков было конфисковано на таможне при пересечении границы аж сорок ртутных градусников!

— Ничего себе! — присвистнул Тимоха.

— Прапорщик заявил, что он, проявляя искренние чувства воина-интернационалиста, хотел помочь афганскому госпиталю в Герате, а о запусках каких-то ракет при помощи градусников и не слышал никогда.

— Эти градусники прапору следовало бы засунуть в одно место, чтобы он воспылал чувством патриотизма, — гневно вспыхнул Колян.

Его голос задрожал от возмущения, рот при этом искривился в глубоко циничном презрении, а он сам как будто ждал, что майор осудит его за употребление нецензурного слова в присутствии старшего по званию.

Но Максим лишь усмехнулся, и даже одобрительно покачал головой.

— В том же полку, где служил предприимчивый прапорщик, были и другие случаи. Так, один солдат решил продать «духам» пять 82-мм мин к миномёту «Поднос». У них были такие же китайского производства. Обратился к афганцам, но те оказались на стороне шурави и донесли куда следует. Солдат получил пять лет реального срока — образно говоря, по одному году за мину. Вот так, парни, и воюет военная контрразведка особым образом, памятуя, что в семье не без урода, и есть те, кому война — мать родная, — заключил Максим.

— А что было дальше с обстрелом позиции нашей мангруппы? — загалдели наперебой его благодарные слушатели.

— Что касается обстрела позиции мангруппы. Через два дня в ММГ услышали взрыв. Поутру, поднявшись в горы, обнаружили два трупа, раненого ишака и убитого душмана. Благодаря «Охоте» обстрелы ММГ наконец-то, прекратились…

— Подлетаем! — объявил бортмеханик.

Все оживились и припали к боковым окнам.

Хищно наклонив нос вертолёт начал снижение. В иллюминаторе показались крыши села Тахта-Базар — конечной точки их перелёта.

Вертолёт сел на отведённой ему площадке, двигатель смолк, наступила звенящая тишина. Только винт ещё крутился, бесшумно рассекая горячий воздух. Все его пассажиры стали спешно покидать салон…

Прощаясь с безусыми, по сути, ещё мальчишками, но по духу уже солдатами, обличёнными войной, которые каждый свой день будут встречать смертельную опасность, затаившейся в минах, артиллерийских фугасах и авиабомбах, Максиму неожиданно захотелось сказать им на прощание, что ёмкое и важное.

Его память услужливо подсказала слова, которые были сказаны в своё время великим полководцем времён Великой Отечественной войны маршалом Жуковым.