Скворцов-Степанов

В редакции все хорошо знали, что Скворцов-Степанов не терпел, чтобы выпячивали его персону. И, несмотря на популярность и влиятельность ответственного редактора «Известий», в редакции никогда не было возвеличивания его личности.

Как опытный публицист, Скворцов-Степанов придавал большое значение заголовкам статей, считая первые зеркалом вторых. Ведь это не просто удачная фраза или, наоборот, невыразительная и аморфная строка, напечатанная над заметкой, очерком, статьей, рассуждал он. Заголовок показывает политическую направленность и литературный стиль того или иного произведения.

— Заголовок никуда не годится, — заметил однажды Иван Иванович о статье одного солидного автора. — Это не заголовок, а приказ. Строгий приказ: «Всемерно улучшать!» Во-первых, к чему нам такие неуклюжие словечки — «всемерно». Представьте себе, что я вам говорю: «Всемерно улучшайте качество статей».

Чего вы встали? Садитесь, пожалуйста. Может быть, я не так выразился? Надо было — «всемерно садитесь»… Во-вторых, почему это многие авторы наших передовых статей не разговаривают с читателем, а все время повелевают? А положение читателя, который рано утром получает пять газет? Одна ему приказывает — завершить! Другая — закрепить! Третья — выполнить! Четвертая — внедрить! Пятая — использовать!..

Давайте, батенька, обойдемся без приказов. Мы, газетчики, должны агитировать, пропагандировать, объяснять. Но никаких приказов, никаких строгих восклицательных знаков.

Столь же требовательным ответственный редактор был к авторам в отношении литературной отделки рукописей. Сам же Иван Иванович писал просто и ясно, иронически относился к «примитивной красивости», к игре словами и был совершенно нетерпим к небрежности и неаккуратности.

— Вы написали «одел», а надо «надел». У вас сказано «зашел», а надо «вошел». Вы понимаете разницу? — спрашивал он молодого журналиста. — «Два года» у вас написаны цифрой. Это неправильно: в очерке это режет глаз.

Так внимательно и придирчиво относился Скворцов-Степанов к текстам, которые приходилось ему редактировать, требуя от авторов глубокого уважения к читателям, что обязывало не допускать ни малейшей небрежности. Обычно все исправления Иван Иванович делал в присутствии автора, убеждая его в необходимости той или иной корректировки. А убедив в правке, он с удовлетворением говорил:

— Кажется теперь, батенька, все стало на свое место.

Длинные введения к очеркам и статьям он тоже не терпел. По этому поводу он обычно говорил:

— У нас почти каждая статья, большая или маленькая, начинается, как правило, с Адама. Товарищ пишет о благоустройстве города, а запев — о проклятом царском строе, гражданской войне, об Антанте. Пока читатель доберется до сути… Собственно говоря, он даже пе добирается. Или вовсе пропускает такое произведение, или, в лучшем случае, начинает с середины, с того места, где говорится о сути дела.

Немало содействовали росту авторитета «Известий» статьи самого Скворцова-Степанова. За 1925–1928 годы им было опубликовано более 150 статей, заметок, фельетонов, рецензий, а также до ста передовиц. Большинство его материалов печаталось без подписи или под псевдонимами: И. Степанов, И. С. Федоров, И. П. Работоспособность Ивана Ивановича была завидная: он признавался, что без особого напряжения может написать в один день авторский лист, если возникала срочная необходимость. Иногда писал и больше. Причем материалы из-под его пера не требовали сколько-нибудь заметной правки, редактирования.

Рабочий день Скворцова-Степанова выглядел примерно следующим образом: знакомство со свежей корреспонденцией и документами, оперативные задания отделам, беседы с посетителями и сотрудниками редакции, обсуждение схемы очередного номера. Затем Иван Иванович диктовал письма стенографисткам. При этом любил прохаживаться по кабинету, заложив руки за спину, покуривая папиросу. Своих статей сам никогда не диктовал, а непременно писал пером или карандашом с завидной скоростью в узком и длинном блокноте (специально изготовленном в типографии). В перепечатку машинисткам давал сразу несколько десятков листков, исписанных высокими, угловатыми, тесно поставленными буквами. Словарь его материалов отличался обширностью и выразительностью в отличие от словарного багажа многих журналистов, предпочитавших казенные, сухие фразы, за которыми не были видны мысли и идеи. Иван Иванович был противником многословия, манера его изложения отличалась лаконичностью. Говорят, что «фраза — это костюм мысли», любил напоминать он. Нельзя допускать неряшливость — «неряшливо одевать свои мысли». Таких небрежностей Скворцов-Степанов никогда не допускал, заслужив оценку одного рецензента — «мастер литературного изложения».