Сказы о жизни и быте русского народа

В избе люльку повыше поднимали, между полом и потолком качали. Там и тепла от печки больше было, и спокойнее маменьке было: не достанет никакая сила темная, что под полом водится. И опять же к потолку, к небу, к богам поближе, помощи божьей ждать можно. К люльке ремешок специальный привязывали, качать он люльку ладно помогал ногой, пока маменька или нянюшка вышивала руками или ткала. В нянюшки – пестуньи – девочку старшенькую брали – или сестрицу, или из соседей кого.

К люлечке очень бережно относились. Пустую не качали – не спать малышу после этого в ней больше. Не ломали, не жгли, не переделывали – верили, что от этого поломается, сожжется или плохо изменится жизнь ребенка. Хорошая люлька не одно поколение детей выкачивала, два века служила, такую люльку счастливой называли.

До двух лет ребеночек у груди материнской да в люльке жил, а потом на полати перекладывали или на печь, а в люлечке следующий малыш уже качался. Или на чердак ее относили, материей укрывали, чтобы часу своего дожидалась.

С люлечкой много поверий связывал русский народ. Если ребеночек капризничал перед сном часто, клали в ноги полешко березовое и приговаривали: «Спи так же крепко, как эта деревяшка». Выносили и заносили люльку из дома только головой вперед, через порог ее не передавали. Люльку умершего ребенка уносили в лес к кедру могучему или к горе высокой, и тогда душа невинная, неприкаянная могла в ней жить. Ветхую счастливую люльку вешали на древо жизни – лесную березу, делились с природой счастьем своим семейным, в люльке накопленным.

Ну а в дом приносили новую счастливую люльку и уже возле нее пели колыбельные песни.

У колыбели судьбу детям пели

Люшеньки-люли,
Спи, дитя, усни
До утренней зари,
До свежей росы.

– пела мамочка, бабушка или нянечка, качая дитятко любимое в колыбельке, оберегая каждый его вздох и каждое движение во время сна. Богиня весны Леля стояла рядом и подсказывала сокровенные слова, но слышать их дано было только любящей женщине, для которой семья, дети – основа основ, корень всего сущего.

Сели гули на кровать,
Стали гули ворковать,
Стали гули ворковать,
Стал наш Ваня засыпать.

Каждая мамочка, начиная песню колыбельную, знала: именно гуленьки (голуби сизые) прилетают каждую ночь по повелению Лели к растущему малышу, чтобы заботиться о нем. А утром гули улетали, забирая с собой все плохое. Вот так поспит Ванюшка ночь, а утром просыпается и здоровый, и веселый, и румяный. Волшебные были те колыбельные, чистые, искренние, мудростью расцвеченные!

Наши предки большое значение придавали как самому слову: «Слово ведуном ходит», так и органу человеческого организма, с помощью которого слова получались – языку. Отсюда и интересные обряды, особенно те, которые детей маленьких касались. Славяне считали, что только что родившийся ребенок очень слаб, потому что «связаны» его руки и ноги. Ребенок не сразу видит и слышит, потому что «закрыты» его глаза и уши, и не сразу говорит, потому что его язык «запутан». Чтобы освободить дитятко, сделать его сильным, видящим, слышащим и говорящим, в течение первых нескольких лет его «развязывали», «распутывали», «открывали». На ножки ребенка, который уже мог вставать, напутывали нитки и одним взмахом ножа перерезали. Ребеночек обязательно после этого первые шаги делал. Так же и с языком делали, только без ниток. Три раза ножом щелкали у рта ребеночка, как бы освобождая его язык.

А еще помогали матушкам возле колыбелек котик мягонький и волчок серенький.

«Придет серенький волчок и укусит за бочок!» – мягко предупреждала мамочка, ласково поглаживая бочок и ручки ребеночка, и продолжала: «К нам, волчок, не ходи, мою детку не буди». Ванюшка, засыпая, уже знал, что его во сне защитят, что ничего плохого с ним не случится и утром он проснется в своей же кроватке. И волчок-то ведь совсем нестрашный, он тоже маленький и только учится жить.