Сказы о жизни и быте русского народа

Давно уж отмечено, что очень любили мамочки котиков вспоминать в колыбельных.

Приди котик ночевать,
Мою детоньку качать,
Качать, прибаюкивать.
Уж как я тебе, коту,
За работу заплачу:
Дам кусок пирога
И кувшин молока.

А котик сидел рядом и слушал песенку внимательно. Уж больно обидчивые были коты в крестьянских домах. И внимание им нужно было особое, и сметанка свежая чтобы на усики попадала, и подстилочка всегда чистенькая. Но мамочка и сама все лучшее отдавала, свято веря, что так задобрит она нижний мир, из которого котик пришел.

М. Игнатьев «Нянька», 1913.

Довольный кот всегда добрым и заботливым становился: и хворь на себя возьмет, свернувшись колечком возле недужного места, и ребеночка покачает, успокоит, язычком шершавым ручку полизав.

Баю-баюшки, баю.
Сидит котик на краю,
Лижет мордочку свою
Да тешит деточку мою.

…

Баю-баиньки-баю,
Спать укладываю,
Коту наказываю:
Киса, каши свари,
Киса, Ваню накорми,
Киса, кашки поешь,
Киса, Ванечку утешь!

А некоторые нянечки и вовсе сказывали, что коток и ребеночек говорят между собой на языке особливом, взрослым людям непонятном. Правда то или нет – никто и знает точно, ведь как только грудничок научится слова взрослые понимать, то и язык тот особливый сразу же забывает. Вот так-то.

Часто соотносили язык и волосы, говорили, что волосы до года стричь нельзя, потому что так и язык отрезать можно. Стригли только тогда, когда ребеночек уже несколько слов мог сказать. Если ребенок долго не начинал говорить, то и тут свои обряды были. Нельзя было взрослому своим языком касаться детского языка и даже в губы целовать. Считалось, что так взрослый (даже если это мать) молодость у ребенка забирает и его способность говорить. Чтобы ребенок быстрее заговорил, многие знахарки использовали заговоренную воду родниковую, прогретую в печи. Наматывали на палец мягкую тряпицу и трижды обмывали ею язык ребенка. Часто добавляли в эту воду отвары лесных трав.

Никогда русичи не путали колыбельные песни с другими, ведь у колыбельных особая мелодия была. Как время – быстротечная, как травка зеленая – всегда снова и снова вырастающая, как солнышко яркое – теплая и ласковая, как ветер – легкая и нежная, как вода – сердцу маленькому, растущему необходимая. Знали и тогда и сейчас русские люди: в колыбельной вся сила природы-матушки заключена и помогает она больше всего тому, кто зла еще не разумел никогда, только-только глаза открывает, и надобно ему в начале всего видеть цельное и непорочное, основу бытия самого. Матушка пела перед сном малышу:

…Ветра спрашивает мать:
– Где изволил пропадать?
Али волны ты гонял,
Али звезды воевал?
– Не гонял я волн морских,
Звезд не трогал золотых –
Я дитя уберегал,
Колыбелочку качал.

(по А.Н. Майкову)

Или так иногда пели на ночь:

Бай-бай да люли!
Хоть сегодня умри.
Завтра мороз, снесут на погост.
Мы поплачем-повоем, в могилу зароем…

И все правильно было. Ибо верили русичи, что во сне ребенок, недавно свет белый увидевший, возвращается в тот темный мир, откуда появился. Если лялечка перед сном капризничала, значит темные силы верх брали, хотели к себе снова несмышленыша вернуть. Но не нужно было с ними во вражду вступать – навредить это значило бы тельцу еще некрепкому. Притворялась маменька, желая хотя бы на время обмануть злых духов. Ждала, пока сыночек или доченька сами мощи наберутся и увидят сны белые.

Ты обманешь-проведешь –
В сыру землю спать уйдешь,
Баю-баю-баюшки
Да под сини камешки.

Вот и значит: пели раньше и поют до сих пор наши мамочки не колыбельные, а песни обережные, светлые.