Синдром

— Вот сука! — выругался Ирвин. — Это кем надо быть, чтобы ударить человека по голове, а потом полезть под машину!

— Я пытаюсь понять, — Белл нахмурился, двинув фигуру. — Пока что среди твоего окружения только пустышки да трусы. В том, что касается действий, я имею в виду, — добавил, пытаясь смягчить собственный диагноз.

— Эти определения применимы к большинству актерской братии, — вздохнул Ирвин и пошел в атаку. — Может, все-таки кто-то чужой? — спросил с надеждой. — Вдруг я соседу мешаю, или фанат какой-то.

— К этому перейдем, если исчерпаются другие версии, — покачал головой Белл. — Но в таком случае поиски могут затянуться…

Ирвин переставил пешку, выводя на атакующую позицию слона. Он не мог разобраться в одолевающих его чувствах. С одной стороны, хотелось, чтобы Брендон поскорее нашел ублюдка, а с другой... Ирвин уже привык к вечерам за шахматной доской и к равнодушному приветствию по утрам. Даже несмотря на приступы Белла, его резкость, порой переходящую в грубость, он был... уютным. Наверное, это слово никак не вязалось к мужчине за тридцать без грамма лишнего жира, с тяжелым взглядом и кучей ритуалов. Но он был именно таким. Ему хотелось читать по вечерам, а еще так приятно оказалось обнимать. Угловатого, жилистого, горячего, готового вот-вот вырваться точно дикий кот.

— В итоге главное, чтобы ты достал его раньше, чем он все-таки сделает меня инвалидом, — ответил Ирвин и едва успел увести ладью от коня Белла.

Белл ответил хмурым взглядом и пошел в атаку.

***

Ирвин проиграл семь партий подряд. Темнеть начало уже на третьей, и они перешли в дом. После пятой сделали перерыв на приготовление сэндвичей. А после седьмой Белл незаметно поморщился, сдвинувшись в кресле.

— И все-таки надо было подыскать тебе массажиста, — Ирвин почесал подбородок. — Пойдем в мою спальню, там самая большая кровать в доме.

— Нет, — без раздумий бросил Белл и стал расставлять фигуры заново.

Ирвин уставился на него в недоумении и лишь потом сообразил, как именно прозвучало его предложение.

 — Я все еще не собираюсь тебя трахнуть, — терпеливо сказал он. — Просто удобнее играть лежа. Для твоей спины.

Белл мрачно на него посмотрел и кивнул на доску.

— Ты играть будешь или нет? — осведомился сухо. — Если нет, то я ухожу.

— Буду, — заявил Ирвин и поднялся с кресла. — И я точно знаю, как в этот раз выиграть! — он сунул под мышку термос Белла, взял доску и направился в спальню. Сомнений, что Брендон придет вслед за ним, не было.

По пути он, конечно, уронил несколько фигур и довольно улыбнулся, услышав, что Белл наклонился их поднять.

— Я начинаю понимать твоего сталкера, — буркнул Белл, когда Ирвин буквально вынудил его устроиться на кровати, подложив подушку под многострадальную спину. — Так и хочется что-нибудь тебе сломать.

— А вот это было обидно! — Ирвин удобно улегся набок, соорудив из нескольких подушек затейливый валик. — Я просто эгоист и не более. Когда еще мне попадется такой противник, так что пользуюсь возможностью на полную. И не оставляю надежду, что однажды на доске останется именно мой король.

— В тебе нет тактического мышления, — покачал Белл головой, делая первый ход. — На сколько ходов ты продумываешь?

— Три-четыре, — Ирвин тоже сделал ход. — Ну, или комбинациями, если мы говорим о дебютах или эндшпилях.

— Минимум пять нужно, чтобы получить хоть какую-то надежду, — покачал Белл головой. — Причем разновариантных.

— Больше двух я в уме точно не удержу, — Ирвин протянул руку, вытащил из-за головы Брендона отвергнутую им длинную подушку-валик. Положил так, чтобы можно было устроиться на ней щекой и чтобы осталось место Брендону. — И потом, с большинством людей это и не нужно. Противник, держащий два хода вперед — это уже редкость.

— Нас училили тактике, стратегии, экстремально быстрому реагированию… — Белл смотрел куда-то мимо доски, не спеша делать ход. — Учили принимать решения за себя и за всю команду, если придется. “А когда-нибудь, парни, вам придется принять решение за всю страну”, — передразнил он кого-то, понизив голос. — И оттачивали мы остроту ума именно на шахматах. Я был далеко не самым лучшим… — он скривился. — Да и решение, что мне пришлось принять, было совершенно безразлично этой чертовой стране.

Поддавшись порыву, Ирвин придвинулся ближе, ложась животом на повалившиеся фигуры. Обнял Брендона за плечи, прижимая грудью к груди.

— Все мы — только пешки, — сказал тихо. — Страна вспомнит о нас, только если не останется ни единой фигуры, и то не станет печалиться о потерях, если ни один из нас не пройдет всю доску в попытке вернуть ферзя.

Все повторялось снова — напряженное тело, долгое молчание.

— А эту комбинацию? — наконец хрипло протянул Белл. — На сколько ходов ты ее просчитал?

— Никакого расчета, исключительно импровизация, — Ирвин удобнее устроился на подушке, жалея, что не может забросить ногу на бедра Брендону. Отчаянно хотелось притиснуться еще ближе, отогреться у горячего бока.

Белл молчал еще несколько секунд, и Ирвин отчетливо почувствовал, как ускоряется его дыхание.