Сила ненависти

Пытаюсь уверить себя, что всем внутри плевать и никто не заметит пропажу какого-нибудь ценного дерьма, но совесть неустанно кричит мне обратное. Достаточно того, что я буду знать.

Прошло четыре года с тех пор, как я ушел из дома, окончательно разругавшись с отцом. Периодами перебивался ночлегом в Лоурел-Холле, у друзей Дэмиена, пару раз ночевал у приятеля по команде, в доме его отца. Райан и Брайан Донованы так не похожи на мою семью, что порой невыносимо смотреть на них без зависти. Зик же приютил меня около месяца назад, когда отец окончательно заблокировал все мои счета и пригрозил лишить Дэмиена наследства, если я сунусь к нему, чтобы попросить о помощи. Он также обещал натравить копов на всех, кто стал мне дорог за последние беспризорные годы. Денег катастрофически не хватало. Я по-прежнему играю в футбольной команде университета. Осталось продержаться всего чуть-чуть до момента, когда на драфте назовут мое имя – я должен пройти этот отбор и попасть в лучшую команду из представленных. А для этого мне нужно еще немного поднапрячься, потом я слезу, заработаю кучу денег и стану примерным членом общества.

Я прекращу принимать.

– Обход закончится через семь минут, – командует Джейсон. Он изучил дом вдоль и поперек, сверил свои данные с моими рассказами и взял на себя роль смотрителя операции.

Сегодня мы грабим особняк в Бэк-Бей, но это вовсе не типичное ограбление. Нам просто нужны деньги, чтобы купить себе немного дури, так что мы не будем безжалостны и возьмем только то, что, по нашему мнению, не заметят хозяева. Откуда знаю, что они не заметят? Во-первых: их нет дома, в чем я убедился. Во-вторых: знаю эту семью достаточно, чтобы понять – они не считают свои побрякушки.

Охраны почти нет, обход заканчивается, и нам удается перелезть через забор и добраться до задней двери незамеченными. Зик использует какой-то замысловатый планшет с торчащими из него проводами, чтобы взломать сигнализацию, пока мы с Джейсоном стоим на стреме.

– Сигнализация отключена, – говорит Зик, убирая устройство от двери.

– Молодчина, бро. – Джейс толкает приятеля в плечо.

– Я ни при чем, – хмурится тот. – Она уже была отключена до нас.

Тревожное чувство заставляет волосы на затылке встать дыбом и подсказывает, что что-то тут не так, но озноб и слабость в теле усиливаются, и мои ноги ломит от долгого стояния на месте. Начинаю беспокойно подпрыгивать.

– Наверно, они не стали ее включать, потому что осталась охрана. Просто заходи, мать твою, – нетерпеливо говорю, мечтая покончить с этим и убраться, чтобы по пути в квартиру Зика запастись бодрящей россыпью таблеток. Лицо под лыжной маской зудит, как и все остальное тело, я потею и чувствую онемение в пальцах.

– Ладно, не кипятись. – Зик отпирает дверь и ждет несколько долгих мгновений, прислушиваясь, затем одобрительно кивает. – У нас примерно пятнадцать минут. Я иду на третий этаж в главную спальню, Джейс, на тебе первый этаж, так что гляди в оба. Заметишь движение – звонишь нам, – мы уже заранее перевели телефоны в режим вибрации. – Ник, на тебе второй этаж. – Он первый, кто стал меня так называть, из-за чего в Роксбери это имя прижилось, и я решил оставить его для этой части своей жизни. Зик в последний раз слушает тишину, подняв вверх указательный палец, а затем начинает пробираться к лестнице, грациозно и неслышно, как будто делал это десятки раз.

Остановившись на втором этаже, я колеблюсь, но времени нет, поэтому, повернув в восточное крыло, сразу двигаюсь к центральной двери в комнату, что прямо под спальней, в которой орудует Зик. Широко распахнув дверь, замираю. На двуспальной кровати перед открытым балконом лежит тощий старик. Три аппарата подключены к его рукам и ногам, но не это заставляет меня обделаться от страха. Он бодрствует. Тусклые голубые глаза смотрят на меня без каких-либо признаков страха, в них только абсолютное понимание происходящего и интерес.

Святое гребаное дерьмо.

Изначально я выбрал дом Гордона, потому что это не так лично, как плюнуть в лицо отцу, запустив пальцы в его карман. Здесь меньше охраны, и я точно так же знаю все, что нужно. Кроме одной важной, блядь, детали. Ни разу за все время, что бывал в этом доме, никто и не заикнулся о четвертом члене семьи. И вот теперь я ставлю под угрозу всю операцию тем, что стою прямо перед человеком, который, должно быть, приходится отцом или тестем Гордону Аттвуду. Я бы поставил на первое, уже увидя в сморщенном лице знакомые черты.

– Не разрушай свою жизнь, парень, – хрипит старик.

Это еще больше выбивает кислород из моих легких. Вся комната в белых тонах, и если бы я не чувствовал физическую ломку, то подумал бы, что попал на небеса, а этот некто пытается меня вразумить, что немного поздновато, на мой субъективный взгляд.