Сила ненависти

Только спустя годы я осознал, что исчадия ада не порождают ангелов, как бы они ни старались. Отец стал еще черствее с ее смертью, все чаще срывая гнев на подчиненных, а затем и на нас с братом. Время шло, и каждый новый день, наполненный звуками ударов и пощечин, приближал меня к черте, перейдя которую я больше не смог бы стать прежним. Я уже не был обычным ребенком, постепенно становясь подобием монстра, который меня сотворил.

В подростковые годы, будучи злым на весь мир и преисполненным юношеским максимализмом, я стал попадать в переделки. Если кто-то задирал меня, я ограничивался предупреждающим взглядом в его сторону, но стоило обидчику хотя бы заикнуться по поводу моего брата, то тут же срывался, устраивая драку. Куча психологов, новые наказания отца и осуждающие взгляды сверстников и их идеальных родителей превратились в рутину. Пока школьный тренер за шкирку не притащил меня в зал, заставив колотить боксерскую грушу так, что кулаки чуть не стерлись в кровь, а потом до изнеможения и глубокой ночи нарезать круги по стадиону.

Тренер не был выдающимся наставником, но его слова вселили в меня больше боевого духа и стремления изменить свою жизнь, чем все учителя и психологи, вместе взятые. Он практически ежедневно заставлял меня заниматься подтягиваниями, перетаскиванием снаряжения и другими видами физических нагрузок, укрепляя мое тело и разум, пока я наконец не осознал один простой факт – теперь я могу дать отпор тому, кто давно это заслужил.

Я больше не кидался на одноклассников, сосредоточив внимание на спорте и желании, чтобы отец сделал первый шаг, дав мне возможность отплатить ему за каждый синяк и каждую сломанную кость в моем теле. Долго ждать не пришлось. Мне было шестнадцать, когда я впервые встал в боевую стойку, получив очередную оплеуху. Еще до того, как подоспели охранники, Карсон узнал, как болит разбитая челюсть и сколько ударов в живот может выдержать тело человека, пока того не стошнит кровью.

С тех пор Дэмиен ни разу не жаловался на побои отца, а я наконец получил сладостное чувство удовлетворения. Правда, за этим последовало другое наказание, из которого я вынес новый урок – сила не только в кулаках. Карсон лишил меня карманных денег и тех средств, что предназначались на колледж. Чтобы обеспечить себя, все еще живя в роскошном доме, после школы я отправлялся на поиски подработки. Дэм пытался вразумить отца, но тот окончательно слетел с катушек, отвергая любые просьбы и мольбы. Да и мне не нужны были подачки, я знал, что смогу поступить, даже если не получу футбольную стипендию, нужно было лишь поднажать, выкладываясь на максимум, пусть это и выматывало меня до состояния насухо отжатой половой тряпки. Однако со временем концентрация стала паршивой, а день начал пролетать так быстро, что я не успевал опомниться, отчаявшись в том, чтобы найти решение своих проблем…

Район Роксбери был гадюшником вселенских масштабов и одновременно с этим лучшим местом для получения быстрой прибыли. Здесь проходили подпольные бои, рекой текли наркотики и даже продавалось оружие без лицензии. Спустя некоторое время после знакомства с этой частью Бостона я почувствовал себя героем боевика, мимикрируя из статуса богатенького наследника до состояния человека, что знал, где достать порцию бодрящего вещества, способного поддерживать изможденный организм в норме. Мой первый дилер продавал эту дрянь, расхваливая так, будто это был настоящий прорыв в медицинском слове. И я, черт возьми, поверил, впервые в жизни поддавшись слабости по собственной воле. Забыл прописную истину Каллаханов – слабаки умирают первыми.

Поначалу все шло фантастически, моя продуктивность резко взлетела вверх. Я успевал на утреннюю тренировку, затем шел на занятия, после чего отрабатывал целую смену в общественном центре на Вудрафф Вэй и снова бежал на тренировку, пока обессиленный не падал в кровать всего на несколько часов неглубокого сна. Через два месяца жизни на пределе человеческих возможностей я был твердо уверен, что двигаюсь в нужную сторону. Ровно до той поры, пока окружающая действительность не начала двигаться быстрее. Я стал заторможенным и раздражительным, из-за чего пришлось увеличить дозу таблеток, сон сократился до двух часов в сутки…

Одна из самых сложных вещей, с которой сталкивается зависимый человек, – это не ломка и не сиюминутное желание облегчить муки, не отсутствие денег на новую дозу и не осуждение окружающих. Труднее всего признаться самому себе в том, что ты – зависимый, наркоман, торчок, не способный держать себя в руках, и что тебе нужна помощь.

Четыре года назад…

(Оливии 16, Нику 23)

– Пошевеливайтесь! – ворчит Зик.

Ему не впервой проникать в чужие дома, в то время как я при всей своей скорости и картографической памяти отстаю на десяток шагов.

Не следовало начинать это.