Сила ненависти

– Это будет короткий разговор, – сказал он, опираясь на свой костыль и поднимаясь. Судорожно пробежав взглядом по комнате, я отметила в ней идеальный порядок, что немного успокоило мои расшатанные нервы. Не хотелось бы, чтобы этот говнюк прикасался к моим личным вещам, как сделал это в прошлый раз. – Я ничего не брал, – добавил он, заметив мой блуждающий взгляд.

– Разговора не будет, выметайся, – распахнула дверь и отошла в сторону.

Ник сократил расстояние между нами, спиной закрывая дверь и прислоняясь к ней так, чтобы я не смогла открыть. Его плечо слегка задело мое, и потребовалось больше, чем одно усилие, чтобы не впасть в ступор от его близости.

– Ты выслушаешь меня, а потом сделаешь все что хочешь, – спокойно проговорил он скучающим тоном, глядя на меня с высоты своего роста.

Я отошла как можно дальше, возвращая себе немного пространства в комнате, внезапно сжавшейся до размеров горошины.

– Если тебя послали, чтобы уговаривать меня, то это не сработает: я не избалованный капризный ребенок, решивший закатить истерику, потому что ему не купили мороженое. Я – взрослая женщина, которой только что бросили в лицо тот факт, что ее жизнь ей больше не принадлежит, и меня это ни капли не устраивает, – перевела дыхание, отвернувшись к окну.

Снова смотреть в эти глаза было до боли в груди невыносимо и опасно. Однажды я с огромным трудом выкарабкалась из этой ямы и не позволю спустить меня обратно, закопав еще глубже. Взгляд Доминика обжигал спину, тишина закладывала уши, а пол под ногами будто вибрировал, угрожая обвалиться.

– Я понимаю твою злость и полностью разделяю твои чувства, – тихо заверил Доминик. Короткий смешок сорвался с моих губ.

– Да неужто?!

Послышался тяжелый вздох, и в отражении оконного стекла я увидела, как он покачал головой.

– Это правда. Возможно, в прошлом я был несдержан и груб, но сейчас у меня нет намерения причинить тебе вред.

Отголоски воспоминаний угрожали открыть новую воронку в моей душе и засосать все в радиусе мили в необъятную черную дыру. Это было похоже на следы от пощечин, которые неумело пытаются залечить те же руки, что ударили. Дорожка из слез нарисовалась на моей щеке, и я провела по лицу, незаметно смахивая ее.

Некоторое время мы молчали, пока в моей голове прокручивались сотни невысказанных слов и десятки сценариев, ни в одном из которых этот разговор не заканчивался хорошо.

– Я не могу выйти за тебя замуж, – едва слышно выдохнула, желая, чтобы он отвязался и ушел.

– Почему?

Потому что ты разбил мое сердце.

– Просто не могу. Я не разменная монета, а человек, разве этого недостаточно?

– Для того, кто родился в кругах, где браки по расчету случаются с регулярностью двух в минуту, это слабое оправдание.

Он был прав. Вы удивитесь, но в нашем окружении едва ли насчитывался хотя бы десяток семей, в которых брачный союз не был бы скреплен деньгами. Просто я никогда не задумывалась, что такое может случиться и со мной. Несмотря на свою холодность, родители любили меня, и это знание делало ситуацию еще более ужасной.

Собравшись с духом, я наконец обернулась, прислонившись спиной к окну. Теперь мы стояли друг напротив друга, зеркально отражая позы.

– У тебя есть парень? – с непроницаемым лицом спросил Доминик.

– Нет, – нахмурилась от внезапного вопроса.

– Тогда дай более вескую причину, чем простое «не хочу», – казалось, он действительно пытался понять, что стоит за моим отказом.

Неужели он всерьез спрашивал меня? Ну что ж, давай посмотрим. Открыв рот, я произнесла самую неочевидную из очевидных вещей:

– Я хочу выйти замуж по любви, а тебя я не люблю, – теперь, когда сказала это вслух, слова прозвучали фальшиво даже для моих собственных ушей.

– С каких пор? – У него хватило наглости выгнуть бровь.

Я поборола в себе желание подбежать и ударить его кулаком в горло. Вскинув подбородок, взяла под контроль лицо и голос.

– Достаточно долго, – не было смысла врать, что никогда его не любила. Мы оба знали правду. Но прямо сейчас я не испытывала ничего, кроме отравляющей болезненной неприязни. Она просочилась в каждую пору в моем теле и теперь разъедала изнутри.

Доминик пристально вглядывался в мое лицо, выискивая в нем признаки лжи, пока наконец не кивнул все с тем же бесстрастным спокойствием в глазах.

– Просто для справки, я сожалею о том, что сказал тебе в доме Райана, – его слова ударили точно по моему израненному сердцу. – Я не имел это в виду, когда говорил. Ты вывела меня из себя, и я сказал первое, что пришло в голову, чтобы ты оставила меня в покое.

Воспоминания обрушились сотней ударов хлыста, и я зажмурилась, утопая в отчаянии.

Три года назад…

(Оливии 17, Нику 24)

Дождь льет целый день, почти не прекращаясь, но я не могу заставить себя развернуться, шагая в направлении Форест-Хиллз, где, как знаю, живет теперь Доминик. Вчерашняя игра окончательно лишила меня самообладания и остатков разума, и все, о чем теперь могу думать, – это его сильные мышцы, перекатывающиеся под футбольной формой.