Сияющие

Здесь совсем другой мир, и он подчиняется строгим правилам. Все знают, что делать в случае катастрофы. Достать спасательный жилет. Надеть кислородную маску. Приготовиться к столкновению. Как будто это поможет, если самолет загорится. Ах, если бы только в остальных сферах жизни действовали такие простые плацебо!

Пристегните ремень безопасности. Верните раскладной столик в исходное положение. И не заигрывайте со стюардессами, дорогой пассажир, особенно если вы уже немолоды, у вас нет густых волос и, желательно, места в бизнес-классе, где можно поудобнее переставить ноги, раз уж хватает пространства, и продемонстрировать всем свои блестящие ботинки и хлопковые дизайнерские носки.

Все, больше Дэн ни за что не полетит в первом ряду эконома, откуда прекрасно слышно, как за занавеской предлагают шампанское и доносится запах настоящей еды, а не размокших рулетиков с индейкой. Особенно ночным рейсом.

– Да они просто издеваются, – бормочет он Кевину. Но Кевин не слышит, потому что сидит в наушниках, из которых доносятся низкие басы, из-за искажения звучащие даже хуже самой музыки, и листает бортовой журнал, забитый рассказами о дорогущих отелях. В итоге Дэн остается наедине с мыслями, которых так пытается избежать. Потому что думает он только о ней.

Отвлечься надолго не получается. Он начинает работать над статьей, погружается в игровую статистику (люди, считающие спорт хобби для дураков, явно никогда не рассчитывали средние показатели попаданий по мячу и количество очков, заработанных командой стараниями бэттеров), но мысли так и вертятся на периферии, как пес, пытающийся зализать рану на боку. Самое ужасное, что даже попсовые песни о любви внезапно обрели смысл – и это наглядно демонстрирует масштаб проблемы.

Но шансов у него никаких – скорее Кевин укатит на альпийский курорт из журнала кататься на лыжах в компании голливудских старлеток. Дэн снова вспоминает развод; хуже отчаяния, предательства и всех ужасных вещей, что они наговорили друг другу, были проблески тщетной надежды.

Им нельзя быть вместе. Он слишком измучен, она – молода, и оба изрядно потрепаны жизнью. Он принимает сочувствие за влюбленность. Нужно лишь переждать, сдержаться, не выставить себя идиотом. Время лечит. Чувства проходят. Проблески гаснут. Вот только шрамы все равно остаются.

Первое, что встречает Дэна в отеле Сент-Луиса, куда он заселяется, – сообщение на автоответчике. Номер привычно безликий: на стене висит непритязательная картина, из окон открывается вид на парковку. Единственное, что отличает его от всех остальных, – красный мигающий огонек на телефоне. «Это она», – говорит сердце. «Замолкни», – отвечает он. «Но ведь это она». От восторга спирает дыхание.

«Привет, Дэн, это я. Перезвони, как приедешь».

«Чтобы прослушать сообщение еще раз, нажмите один. Чтобы перезвонить, нажмите три. Чтобы удалить сообщение, нажмите семь. Чтобы сохранить сообщение, нажмите четыре».

– Привет, – в два часа ночи раздается ее бодрый голос. – Ты чего не звонишь?

– Я не звоню? Это ты не берешь трубку.

Лучше не уточнять, что он звонил несколько раз. Сначала из комнаты прессы во время скучнейшего девятого иннинга. Потом из таксофона у бара, куда затащили коллеги, – ему надоело потягивать колу и пытаться наскрести достаточно энтузиазма, чтобы обсудить кражу баз Оззи Смитом и безумную игру Оливареса. «Да ты видел, как он заехал по мячу Ариаса?» – все бесновался Кевин.

А между звонками он переслушивал ее сообщение. Шесть раз подряд. Один-четыре-один-один-один-один. Лучше бы радовался победе своей команды.

– Прости, – отвечает она. – Я была в баре.

– С Фредом?

– Нет, дурень. Забудь уже про него. С редактором из «Скримин’». Ее заинтересовал мой «Дневник убийства».

– Все-таки хочешь его написать? Уверена? У тебя и так забот много.

У него же вышел нейтральный тон? Как на него переключиться? Дэн ведь видел, как с людьми общаются телевизионные репортеры: вежливо, но отстраненно, чуть приподняв бровь.

– Ну, я же не буду браться за него сию же секунду. Пришлю им статьи, когда напишу. Если вообще напишу. Посмотрим.

– Ну ладно. Как прошла встреча с женщиной, которая писала про бейсбольную карточку?

– Весьма печально, если честно. Оказывается, она живет в доме престарелых. Меня встретил ее муж, он заведует ганским рестораном в Белмонте. Сказал, что у нее ранняя стадия Альцгеймера, хотя ей даже семидесяти нет. Наследственность. Из-за этого часто бывают провалы в памяти. То она прекрасно соображает, то вообще все забывает.

– Вы пообщались?

– Да, немного. Выпили чаю. Она постоянно называла меня Марией. Так звали ее ученицу в вечерней школе – она занималась повышением грамотности населения.

– Ой-ой.

– Но муж у нее чудесный, мы потом еще час разговаривали. Обсудили письмо. Он сказал, что все так и было: ее маму убили в 1943-м, жуткое было дело. Когда полиция вернула семье вещи, среди них была бейсбольная карточка, которую якобы нашли на ее теле. Сначала она хранилась у ее родственников, а после их смерти перешла к ней.

– И что это за карточка?