Сияющие

Кирби сидит в приемной компании «Дельгадо, Ричмонд и партнеры» – название впечатляющее, вот только за ним ничего не стоит, – и листает «Таймс» трехлетней давности. На обложке – кричащий заголовок: «Смерть от огнестрельного оружия». От огнестрельного оружия проку мало – в сфере ее интересов скорее «смерть от ножа», – но делать нечего; не читать же про «Новый СССР» и Арсенио Холла.

Устарели, однако, не только журналы. Кожаный диван тоже видал лучшие годы. Тонкий слой пыли осел на пластиковых листьях дерева в кадке, откуда торчат бычки сигарет. Даже прическа секретарши вышла из моды году этак в восьмидесятом. Кирби жалеет, что не приоделась. Все же футболка с логотипом группы «Фугази», рубашка в клеточку и отороченная мехом коричневая кожанка, которую она по дешевке купила на уличном рынке, – одежда, на которую посмотрели бы косо даже по природе неряшливые журналисты.

Адвокат приходит за ней лично – Элейн Ричвуд, немолодая, тихая женщина в черных штанах и водолазке, с цепким взглядом и короткой стрижкой.

– «Сан Таймс»? – Она улыбается и слишком уж рьяно жмет Кирби руку, как одинокая тетушка в доме престарелых, накинувшаяся на чужих родственников. – Спасибо, что пришли!

Она приводит Кирби в зал заседаний, где картонные коробки с документацией уже начали вытеснять с полок юридическую литературу, а заодно посягают и на пол. Бросает на стол несколько розовых и голубых папок, набитых отчетами, но не открывает их.

– Ну, – произносит она, – как-то вы припозднились, честно сказать.

– А? – не находится Кирби.

– Где вы были год назад, когда Жамель пытался покончить с собой? Внимание прессы нам бы точно не помешало, – печально смеется она.

– Мне очень жаль, – извиняется Кирби. Она уже не уверена, в ту ли фирму пришла.

– Скажите об этом его семье.

– Я просто прохожу практику, и я думала, что их история будет, эм, – она пытается сымпровизировать, – хорошим подспорьем в статье про судебные ошибки и их последствия. Ну, знаете, про человеческий фактор. Но, если честно, я не знаю, как в последнее время развивались события.

– Никак. Окружной прокурор считает, что дело закрыто! Но вы посмотрите. Разве эти ребята могли кого-то убить? – Она открывает папку и показывает фотографии четырех молодых людей, которые смотрят в камеру мрачными пустыми глазами. Поразительно, как легко подростковую апатию можно принять за признак хладнокровного убийцы.

– Маркус Дейвис, на момент задержания ему было пятнадцать. Дешон Инграм, девятнадцать. Эдди Пирс, двадцать два, и Жамель Пельтье, семнадцать. Обвинялись в убийстве Джулии Мадригал. Признаны виновными 30 июня 1987-го. Приговорены к смертной казни – все, кроме Маркуса, он отбывает срок в колонии для несовершеннолетних. Жамель пытался покончить с собой… – она находит нужную дату, – в прошлом году, восьмого сентября, когда его апелляцию в очередной раз отклонили. Он всегда отличался неустойчивой психикой, но это его просто добило. Попытался повеситься, как только вернулся со слушания, – скрутил штаны в петлю, даже не вышел из камеры.

– Я не знала.

– В газетах об этом писали. Где-то странице на третьей, и это в лучшем случае. Большинство изданий даже не поинтересовались – все считают, что они виноваты в убийстве.

– Все, кроме вас.

– Мои клиенты – не самые приятные люди, – пожимает плечами она. – Они продавали наркотики, угоняли машины. Дешона в тринадцать арестовывали за нападение на своего пьяного отца. У Эдди несколько обвинений, начиная с изнасилования и заканчивая взломом с проникновением. Их поймали катающимися на угнанной машине в Уилметте, и да, они сглупили – чернокожие ребята в хорошем автомобиле посреди богатого пригорода привлекают внимание. Но они никого не убивали.

От ее слов по спине бежит холодок.

– Я тоже так думаю.

– Расследование наделало много шумихи. Зверски убита белая девушка, прилежная студентка, отличница. Разумеется, все ищут виноватых. Только об этом и говорят. Родители боятся за дочерей, начинают сомневаться в охране, которую предоставляет университет, повсюду устанавливают телефоны экстренной связи, а некоторые и вовсе забирают документы.

– Как вы думаете, кто мог это сделать?

– Точно не сатанисты. Полиция сразу повесила все на фанатиков. Три недели за ними гонялись, пока не поняли, что тратят время напрасно.

– Может, серийный убийца?

– Как вариант. Но мы не нашли никаких доказательств. У вас есть какие-то идеи? Если вы вдруг нашли зацепки, которые могли бы помочь, – говорите, не надо тянуть.

Кирби ерзает; она не готова взять и выложить все подчистую.

– Но вы говорили, что ваши клиенты – плохие люди.

– Так можно сказать про восемьдесят процентов людей, которых я представляю. И что же, они не заслуживают справедливости?

– Можно мне с ними увидеться?

– Если они захотят разговаривать. Возможно, я посоветую им отказаться. Зависит от того, что вы собираетесь делать.

– Я еще не решила.

Харпер 24 марта 1989