Шоссе Линкольна

— Я отвлекся как-то раз по пути сюда, а Вулли припарковался у пожарного гидранта. А тут патрульный — просит показать права, которых у него нет. Но ты же знаешь нашего Вулли, так что я убедил полицейского не выписывать штраф. Но, может, он все-таки занес в базу описание машины.

— Прекрасно, — сказал Эммет.

Дачес серьезно кивнул, а потом вдруг щелкнул пальцами.

— Знаешь что, Эммет? Это неважно.

— И почему же?

— Вчера я заключил сделку века. Это, конечно, не Манхэттен за нитку бусин, но тоже неплохо. В обмен на изношенный «студебекер» с жесткой крышей я достал тебе практически новехонький «кадиллак»-кабриолет сорок первого года с кристально чистой историей.

— Не нужен мне твой «кадиллак», Дачес, с историей или без. Таунхаус вернул мне мой «студебекер». Его перекрасят, и я заберу его в понедельник.

— Знаешь что, — сказал Дачес, подняв палец. — Так даже лучше. Теперь у нас будет и «студебекер», и «кадиллак». Съездим в Адирондакские горы и караваном отправимся в Калифорнию.

— О-о-о, — раздался голос Милы из другого конца залы. — Караваном!

Эммет не успел пресечь ничьи идеи о караване до Калифорнии, потому что дверь рядом с пианино распахнулась, и внутрь ввалилась женщина, ездившая на трехколесном велосипеде, — только теперь она была в гигантском купальном халате.

— Так, так, — сказала она сипло. — Кто это у нас здесь?

— Это Эммет, — сказал Дачес. — Я тебе про него рассказывал.

Она взглянула на него, прищурившись.

— Тот, который с капиталом?

— Нет. Тот, у которого я временно взял машину.

— А ты прав, — сказала она несколько разочарованно. — Он действительно похож на Спенсера Трейси.

— Не отказалась бы чем-нибудь с ним потрясти, — сказала Мила.

Все, кроме Эммета, рассмеялись, а большая женщина — громче всех.

Эммет почувствовал, что снова краснеет. Дачес положил руку ему на плечо.

— Эммет Уотсон, позволь представить тебе ту, что поднимет настроение любому — самую энергичную леди Нью-Йорка, Ма Белль.

Ма Белль снова рассмеялась.

— Ты еще хуже отца.

Когда все на мгновение затихли, Эммет взял Дачеса за локоть.

— Очень приятно было с вами познакомиться, — сказал он. — Но нам с Дачесом уже пора.

— Так быстро, — нахмурилась Мила.

— Да, к сожалению — нас уже ждут, — объяснил Эммет.

И сжал Дачесу локоть.

— Ай, — Дачес высвободил руку. — Что же ты сразу не сказал, что так торопишься? Дай только минутку поговорить с Ма Белль и Милой. Потом можем идти.

Дачес похлопал Эммета по спине и отошел побеседовать с женщинами.

— Так ты уезжаешь в мир звезд? — спросила рыжая.

— Простите?

— Дачес сказал, что вы все вместе едете в Голливуд.

Но не успел Эммет осмыслить эту новость, как Дачес обернулся и хлопнул в ладоши.

— Что ж, леди, это было волшебно. Но пришло время нам с Эмметом отчаливать.

— Как скажешь, — сказала Ма Белль. — Но ты не можешь уехать, не выпив с нами.

Дачес перевел взгляд с Эммета на Ма Белль.

— Не думаю, что у нас есть время, Ма.

— Чепуха, — сказала она. — Всегда найдется минутка, чтобы выпить. Кроме того, не можем же мы отпустить тебя в Калифорнию, не подняв бокал за твою удачу. Так не делается. Верно, леди?

— Да, за удачу! — согласились леди.

Дачес посмотрел на Эммета и, виновато пожав плечами, отошел к бару, откупорил лежавшую на льду бутылку шампанского, наполнил шесть бокалов и раздал их.

— Я не хочу шампанское, — тихо сказал Эммет подошедшему Дачесу.

— Невежливо стоять в стороне, когда за тебя пьют, Эммет. Еще и примета плохая.

Эммет на секунду закрыл глаза, а потом взял бокал.

— Для начала я хотела бы поблагодарить нашего друга Дачеса за эти чудные бутылочки игристого, — сказала Ма Белль.

— Ура, ура! — радостно кричали леди, пока Дачес раскланивался.

— Всегда жаль расставаться с хорошими друзьями, — продолжила Ма Белль. — Но мы утешаем себя тем, что потерянное нами станет находкой для Голливуда. А закончить я хотела бы строками великого ирландского поэта Уильяма Батлера Йейтса: «Прямо в глотку через рот льем вино себе в живот».

И залпом опустошила бокал.

Леди засмеялись и опустошили свои. Выбора не было, и Эммет сделал то же самое.

— Видишь, — улыбнулся Дачес. — Не так уж и плохо, да?

Извинившись, Мила вышла из комнаты, а Дачес стал переходить от одной женщины к другой, чтобы проститься — предсказуемо многословно.

Принимая во внимание всеобщее настроение, Эммет изо всех сил старался сохранять спокойствие, но терпение его было на исходе. Вдобавок ко всему в комнате, полной людей, подушек и бахромы, стало чересчур душно, а сладкий запах сигарет начинал раздражать.

— Дачес, — позвал он.

— Да ладно, Эммет, я всего лишь прощаюсь. Почему бы тебе не подождать в коридоре — я буду через минуту.

Эммет поставил бокал и с готовностью удалился в коридор.

От прохладного воздуха стало легче, но коридор вдруг показался длиннее и уже. И дверей как будто тоже стало больше. Больше слева и справа тоже больше. И хотя он смотрел прямо перед собой, от вида дверей голова начинала кружиться, словно здание наклонили, и он может упасть, покатиться и проломить собой дверь в дальнем конце коридора.

«Должно быть, шампанское так подействовало», — подумал Эммет.