Шабашка Глеба Богдышева

— Это я Билова лечу газетами. — Глеб взял у Юли сигарету, оторвал фильтр, прикурил. — Продал «Волгу», домой иду, а они за мной увязались, южные, которые купили: не понравилось, что задорого слишком. Я домой прихожу, деньги убрал, жду. Звонят. Я открыл… Чего смотришь?.. Я их не без толку ждал. У меня винчестер на тахте портянкой накрыт и мелкашка сбоку… А в соседней комнате Колька, Николай Романович, товарищ… Я с ним загодя договорился: выйдет, если позову… Впустил этих, сам на тахту, курю, мол. Их много, деньги просят, убить обещают, если не отдам… Я: какие деньги? Несколько рублей только — дразню их временно… А рука то на тряпке, на винчестере… Позлю, думаю, а потом тихо выгоню оружием — всего делов… Так нет! Колька без команды вламывается со стаканом: «Гамарджоба! Салям алейкум!» Гляжу, трясет его, сейчас поубивает их без всякого оружия. Он так и орет сейчас: мол, убью всех, а этому нос обрежу — на старшего показывает, с которым я машину оформлял. И орет. У него всегда орать, перед тем как драться, для испуга. Вижу, ребята заволновались. Думаю, надо до конца их сделать: портянку с винчестера сдергиваю, с одной стороны, и с мелкашки — с другой. Они ошалели, ломанули — чуть двери не высадили… Они чего за мной увязались-то: одет я был плохо, наверное, да небритый. Думали: так все просто. Мать Кольке потом три сотни подарила… любит его, хулигана… Вась, ну я мурлат подбирать, начну. — Глеб снял телогрейку.

— Мауэрлат, — поправил Билов.

Билов почему-то считал себя плотником.

— Подбирай мурлат, потом давай стропила… — Васька задумался на секунду. — Рассчитай, чтобы за световой день поставить, кран Зинка только на день дает.

— Скоб мало, — Глеб выплюнул окурок.

— Не твоя забота — достану! Юля — класть, я — на подхвате, Билов — к мешалке. Погнали!

Юля подошел к стене. Вчера он успел завести угол и дотянуть к нему проем. Хорошо, ровно получается. Если так и пойдет, кое-где под крышу поднять можно. Юля зачалил шнурку.

Васька удивленно уставился на него:

— Ты чего, на три ряда хочешь?

— Тихонько пойду — ровно будет… Только раствор потоньше…

— Билов! Сей лучше! Без камней! — крикнул Васька. — Чего крутишься?

— Да ты погляди!.. Опять!.. Лопату сперли, студенты… — Билов стоял над развороченным штабелем, в который зарывал на ночь инвентарь.

— Воруют… — Глеб почесал в голове. — Мне, что ль, сюда поселиться?.. И на дорогу время сэкономится, и постерегу…

А Юля уже орет:

— Грязи!

«Грязи», значит, раствора. Не готов раствор — двое стоят: каменщик Юля и подхват-Васька. И объясняют Билову, бедному, как работать надо. Объясняет, конечно, один Васька, Юля грубых слов не любит: не нравится ему грубить, так же, как и чужую грубость выслушивать.

Короче, Билов после Васькиного объяснения метаться начинает, красный, потный, очки все в цементе. Нет раствора, значит, Билов о бренности задумался и темп сбавил. Если хорошо работать, все успеешь.

Освоился Билов — тексты во время работы басить было стал, значит, не устает: бас-то у него искусственный, большого напряга требует. Эх, не басил бы лучше на свою голову. Васька-то его первые дни разминал просто, присматривался — не околеет ли? Не околел. Тут Васька и добавил ему хлопот:

— Глеб, вторым пойдешь за Юлианом. Значит, два каменщика будут класть, а Васька один на подхвате у двоих. Двоим раствор носить, у двоих перед носом вываливать его из ведер на стену, чтоб каменщики из темпа не выбивались. Опорожнил ведро на стену, с пустым к Билову за раствором и опять бегом — к стене.

Юле раствора не так много надо — он линию ведет помедленнее. А Глеб, тот бутит за ним, грязь жрет ведрами; стенки в полкирпича, а внутри — бут и раствор, бут и раствор…

— Чего случилось? — орет Васька.

Юлька стянул рукавицы и смотрит на кончики пальцев. Хоть Васька и спросил «чего», а сам все знает: пальцы болят — сил нет. У профессионалов, у тех мозоли, им все нипочем, а Юля хоть кладет хорошо — в стройотрядах еще настропалился, а мозолей нет — куда денешься: распухают пальцы, трескаются от цементного раствора.

— Помазать забыл, — оправдывается Юля.

— Крем положи возле мешалки! — рявкает Васька. — Кончил, руки помыл — намажь тут же!

Юлины пальцы сейчас на особом учете. Бригада маленькая, подменить некем, один вышел из строя — вся шабашка накроется. Билов первые дни на мосту хотел в речке по утрам купаться для здоровья, а больше для понта. Васька ему запретил тут же: заболеешь — каждый день полста рублей минус. Раздумал Билов купаться. Васька стянул свои сухие рукавицы и поменялся с Юлей; себе взял его клеклые от раствора. Ведра в руки и — к мешалке. Пока нагребает в ведро раствор, командует Билову:

— Юлиану раствор тоньше делай, два раза песок сей! Глебу — можно грубый.

— Ящик-то один! — огрызается Билов.

— Второй сколоти!

— Когда-а? — тянет Билов, протирая очки.

— В обед! — гавкает Васька, но понимает, что задает непосильное, и орет: — Глеб! Второй ящик сколоти! В обед.

Через час Васька командует перекур.