Шабашка Глеба Богдышева

В кобуре моего револьвера
Я нашел два увядших цветка.
И видения дальнего лета
Я в них с тайной надеждой искал…

Вася пришел в восторг, и Билов еще стал петь… Глеб заснул, Юля ушел купаться.

…Васька очнулся первым. Недоеденный баран почернел за ночь и скрючился на вертеле. Билов, свернувшийся в комок, спал тут же на песке. Остальных видно не было. Васька окунулся в неуютную речку и попробовал грызануть барана, но раздумал и побрел на берег разыскивать остальных.

Глеб лежал как убитый: уткнутая в песок голова и раскиданные руки — на берегу, а все остальное, начиная с груди, тихо мокло в желтых водах Сары-су. Кошма была расстелена в двух шагах от берега, но до нее Глеб не дошел. Юля, слава богу, спал по всем правилам.

Васька вернулся на островок, налил себе холодного чаю.

— И мне, — умирающим голосом пробасил Билов, не меняя позы и не открывая глаза. — Шерсть в животе… Остальные как?..

— Целы.

— Не выжить, — сосредоточенно произнес Билов. — Лопнет дыня.

На горизонте вспенилась пыль. Пыль разрасталась, ползла к ним и обратилась в машину.

Из-за руля вылезла Зинка. Прошла вброд на остров, пересчитала всех…

— Живы? Ну и слава богу!

— Денежки тю-тю, головка бо-бо!.. — пожаловался Васька.

— Все? — нестрого спросила Зинка.

— Все! — уверенно тряхнул головой Билов.

— До Москвы теперь посуху, — добавил Васька.

Юлька с Биловым сворачивали брезент и кошму.

— Глеб! Иди сюда, — Зинка отворила дверцу.

— Подожди, — пробормотал он и побрел к пепелищу.

— Ты чего? — крикнул Васька.

— Кеда нету…

Действительно, Глеб кружил по островку в одном кеде.

— …Река унесла… — покачиваясь, рассуждал он и разводил руками.

— Ладно! — крикнула Зинка. — Купим новые. — И добавила тихо: — Господи! Все не как у людей!

Глеб в последний раз оглядел островок и, прижигаясь босой ногой о раскаленный песок, засеменил к машине.