Сфумато

Женщина направилась к дому, стоявшему неподалёку, поднялась в квартиру, открыла дверь, сняла ботинки и плащ, подошла к спящему мужчине, присела на кровать и влажно поцеловала его в губы.

— Вставай, Давидушка, утро, — прошептала она ему в ухо.

— Уже вернулась? — спросил Давид Маркович, просыпаясь.

— Да, — улыбнулась Лида, — решила не ждать автобуса, они сейчас из райцентра плохо ходят. Попутку поймала.

— И не страшно тебе, — недовольно пробормотал Давид.

— Соскучилась же, дорогой, — ответила Лида, мило улыбнулась и забралась под одеяло.

Глава 5 Налипание

Вошедший в комнату для бесед с осуждёнными мужчина был немолод, но сухощав и быстр в движениях, это скрадывало возраст. Короткая стрижка, крепкие узкие кисти с очерченными сосудами и натруженными суставами, чуть впалые щёки — перед Денисом Александровичем стоял спец, из тех, каким был он сам и каких воспитывал.

Проницательный и обманчиво расслабленный взгляд скользнул по комнате, отсканировал оппонента и остановился. Мужчина положил на стол тонкий серый ноутбук без фирменного логотипа.

— Добрый день, — сказал он с мягким акцентом, скрадывая звук «р» и плавно интонируя.

Денис Александрович ничего не ответил. Достал пачку сигарет и спички. Закурил.

Мужчина улыбнулся.

— Тестируете границы допустимого. Видимо, автоматически. Вам это сейчас ни к чему. Меня зовут Джон, — сказал он и протянул Денису Александровичу руку.

— И меня, — ответил он, пожимая руку, — Джон. Джон Смит.

Оба рассмеялись. Первый этап установочной беседы был пройден, оба понимали, зачем он нужен и что затягивать его в текущей ситуации смысла нет.

— Вы хорошо держитесь, — сказал Джон.

— Ждал вас раньше, — ответил Денис Александрович.

— Понимаю. Вы в том положении, когда ничего не остаётся. Ждать и думать. Думать и ждать. Для раздумываний у вас информации достаточно — мы не препятствовали вашим встречам с Сергеем. Хотя основания для этих встреч ему придумывать всё сложнее. Тем не менее он очень поспособствовал тому, чтобы наш сегодняшний разговор состоялся.

Джон нажал на кнопку под столом. Вошёл дежурный, молодой военный без знаков отличия. Форма не нашего образца, отметил Денис Александрович. И внутренне усмехнулся — а какой он теперь, наш.

Джон по-русски попросил кофе, военный ответил, тоже по-русски, с тем же акцентом: «Так точно!» — и ушёл.

— Зачем вы их по старому нашему уставу заставляете отвечать? Почему не Yes, Sir? — спросил Денис Александрович.

— Из уважения, мы же находимся в русском кластере. «Исконно русском», так написано в последнем «Историческом альманахе», — с готовностью ответил Джон.

Он посидел немного, а потом с удовольствием повторил:

— Исконно... Обожаю русский язык.

Но Денис Александрович не поддержал.

— А что вы здесь делаете? — задал он вопрос на грани допустимой жёсткости.

Джон снова не удивился.

— Мы помогаем. Чтобы вы опять чего-нибудь не натворили.

— С чем?

— Сами с собой. Со своей землёй. Исконной.

— Да что мы натворить сможем в вечной мерзлоте?!

— Вы сможете, в этом уже никто не сомневается, — очень серьёзно ответил Джон.

Дежурный принёс кофе, две чашки, поставив обе перед Джоном, и ушёл.

Джон встал, взял одну чашку, обошёл стол и поставил её перед Денисом Александровичем.

— Угощайтесь, Денис, — сказал он, — разговор у нас может выйти долгим.

— Не стоит затягивать, — улыбнулся Денис Александрович, с удовольствием отпив глоток кофе, — знаете, давно не брал в руки чашек.

Джон неожиданно рассмеялся:

— Прелестная игра слов, а в нашем случае и смыслов, отмечаю ваше чувство юмора и умение держать удар.

— Удара ещё не было, друг мой, и я это понимаю.

— Да, вы правы, — ответил Джон, — вы правы. Но я предпочёл бы назвать это иначе. Изучая русский тюремный фольклор и терминологию «АУЕ», я обнаружил занимательный глагол «налипнуть». Вы, конечно, знаете, что он означает?

Денис Александрович кивнул.

— Понимаете, — продолжил Джон, — в этом глаголе и существительном «налипание» скрыты глубинные смыслы. Все мы, как мухи летом на кухне, летаем в поисках пропитания. Все рискуем. Но налипают на подвешенные под потолком липкие ленты далеко не все. Налипшие же остаются на ленте навсегда. Смысла бить налипших насекомых мухобойкой нет, они уже не представляют угрозы. Вы налипли, дорогой Денис. Налипли на ленты, которые вы сами со своими товарищами тщательно развешивали. Вы сами себя поймали. И разработали вас, и задержали ваши же люди. Мы к этому непричастны, мы наблюдали. Вас обвинили в предательстве того, что уже нельзя предать. Того, чему вы служили, давно нет, вы гонялись за собственным хвостом. Вам нужно это понять. Нам нет смысла наносить вам удары. Так уж сложилось, что теперь вы никому, кроме нас, не интересны. Более того, я знаю, что вы хотите у меня спросить.

Денис Александрович повернулся к столу боком, закинул ногу на ногу, положил руки, сцепленные в пальцах, на колено.

— Да, Джон, несомненно, мне интересно, что вы ответите на мой незаданный вопрос.