Сфумато

— Напьётся, как пить дать, — покачал головой Иван Павлович. — Жаль, хороший мужик. Изведёт себя.

— Вечно ты их жалеешь. Они воруют у тебя. Ты потом мучаешься, недостачи закрываешь, но жалеешь, — с раздражением проговорил Давид Маркович.

— Так других нет у нас, — внимательно посмотрев на друга, ответил Иван Павлович, — народ такой.

— Эти недругие нас с тобой затопчут с радостью.

— Понимаешь, друг мой, — медленно, глядя на Давида Марковича и отложив нож, заговорил Иван Павлович, — Кеша этот — обычный бык из стада. В стаде много таких и коров много. Они добрые. И полезные. Но могут затоптать. Так ты будь пастухом, не давай себя затоптать, а корми и используй. Глупо жаловаться, если ты сам не научился брать от них то, что они дают другому.

— Кто ж их пасёт теперь, знать бы ещё, — резко ответил Давид Маркович.

Иван Павлович снова взял нож, дорезал закуску, медленно разлил по стаканам золотистую медовуху из бутыли.

— Хрена корешок в другую бутыль положил, пусть к зиме настаивается, будем от простуды уберегаться.

Потом протянул стакан другу, чокнулся с ним, сказал обычное:

— За встречу.

Выпил залпом, отломил хлеба, зажевал, взял дольку яблока и положил в рот.

Оба помолчали. Медовуха растеклась по желудку, всосалась в сосуды, мягко ударила в голову. Стало тепло.

— А теперь скажи мне, Давид, что сегодня с тобой такое, — негромко спросил Иван Павлович.

Тот ждал этого вопроса.

— Стас с Машей уезжают учиться в спецшколу УПБ, — выдохнул он и стал смотреть на друга.

Иван Павлович долго молчал.

Потом закурил и начал говорить:

— Помнишь, я рассказывал тебе как-то про чекистов, которые со мной сидели в Якутске? Тех, что комбинацию разрабатывали, как до «первого» дотянуться и доложить ему обстановку.

— Помню, — ответил Давид Маркович, — они все сдали друг друга.

— Да, сожрали себя. Это нормально, их так затачивают, «вовремя предать — это предвидеть», есть такая поговорка у них. Поэтому заговоров у них не бывает. Но я не об этом. Знаешь, чем они больше всего возмущались? Что Москву демонтируют. Очень быстро демонтируют, а людей развозят. Сами же и планируют, как и куда развозить. И тем, что их серое здание снесли среди первых. Что раскидали их управления по кластерам. Что не знают, где их «первый» и где самый «первый», что команды им приходят от начальников департаментов, а они все — из конвенциональных, не коренные чекисты, и даже если и русские, то неизвестно откуда, никто их раньше не видел. А есть и вовсе не русские. Немцы есть и американцы, понимаешь? А Большой Реновацией и вовсе китаец руководит. И от кого они получают команды — тайна страшная. Не потому, что не разгадываемая, а потому что разгадывать страшно.

Иван Павлович разлил ещё по половине стакана.

— Ты аккуратнее, Давид, пьётся легко, но в голову даёт.

Выпили ещё.

— Не ждали они такого, — продолжил Иван Павлович.

— К чему ты это всё сейчас? — доставая сигареты, спросил Давид Маркович. — И почему ты не удивлён совсем? Никак не возьму в толк. Ты будто ждал такого. А я до сих пор отойти не могу. Вчера Вика мне выдала. Она тоже шокирована.

— Вот к чему, — размеренно ответил тот, — им новая кровь нужна. Тем, кто понимает, что пришло то, чего не ждали. Вот и собирают молодняк. Из резвых и злых. Подбирать они всегда умели. И ты неправ. Я удивлён. Очень. Всё-таки Анатолий Соколовский... Прости.

Он осёкся, увидев, как перекосилось лицо Давида Марковича.

— Не извиняйся, — вздохнул тот. — Соколовский на моей совести. Обложили, Ваня. Как обложили нас тогда, в двадцать третьем, так и живём мы с Викой. Не продохнуть. Налей ещё. Столько я подлого сделал за эти годы, сказать тошно. Что сказать, подумать страшно. А ведь каким себя считал правильным, какие тексты писал. Когда ещё можно было. Лучше бы я всю жизнь в районной газете работал, так бы честнее было, Ваня, понимаешь?

Давид Маркович выпил залпом и закусывать не стал, автоматически взял дольку яблока с тарелки и так застыл, крутя её в пальцах.

— Я ведь так и не позвонил в тот вечер никому, – сказал он наконец.

Иван Павлович удивлённо поднял брови.

— Расскажи.

— Не я позвонил.

— Кто? — голос старого мента стал обволакивающим, как туман.

— Лида.

За окном быстро темнело.

Бутылку друзья допивали, почти не разговаривая.

— И где школа? – спросил наконец захмелевший Иван Павлович.

— Удивительно, но говорят что на территории бывшей Москвы, — ответил Давид Маркович.

— Что ж удивительного? С чистого листа. Город там не нужен. Там центр управления, не более того, это же очень логично.

— Управления чем?

— Кластерами. А точнее, исчезающими кластерами.

— Они исчезают?

— Это же логично. Дать людям новую жизнь. А потом растворить.

— В смысле растворить? Поясни, — потребовал начинающим заплетаться языком Давид Маркович.

— Что тут сложного? Растворить сотню миллионов оставшихся на огромной территории среди полумиллиарда приехавших в рамках Конвенции.

— А зачем кластеры? Почему просто сразу не запустили новых?