Сфумато

Удалось подготовить ещё нескольких кандидатов, это было не так сложно, но и потенциал у них был пониже. В целом работа шла в рамках долгосрочного плана.

— Школа всё-таки там, где они задумывали? — спросил наконец Денис Александрович.

— Да, — коротко ответил Сергей Петрович.

Старый чекист вздохнул. Его ученик знал почему. Наставник любил центр Москвы. Когда конвенциональные власти приняли решение о её расселении, которое назвали Большой Реновацией, он не обеспокоился. Давно пора было зачистить спальные районы, уменьшить столицу раз в десять и отправить всех осваивать территории. Недоумение, а затем неприятие пришло позже, когда ему, как полагалось по должности, довелось изучить эти совершенно секретные планы. И они оказались радикальными. Предполагалось не только расселить столицу, но и полностью демонтировать все имеющиеся здания, включая правительственные. Включая Кремль и серое здание.

И Школа, та самая Высшая школа агентов влияния, как она называлась в документах, тоже секретных, планировалась именно на месте Кремля — демонтированного и подвергнутого ландшафтному дизайну.

Тогда и пришло понимание, что борьба с внутренним врагом проиграна. Не потому что враг этот победил. А потому, что бороться с ним смысла не было, да и не враг он был вовсе. Так, раздражитель для Рублёво-Успенского направления.

— За нами просто наблюдали. Удивлялись. Смеялись. Ждали, когда мы сами развалимся. А мы не разваливались. Жрали себя, но не разваливались. Мы с тобой, ты, я, наши товарищи держали ту власть, понимаешь? — проговорил Денис Александрович, не повышая голоса.

Он уже говорил это раньше. Сергей Петрович кивнул.

— И когда стало понятно, что мы — угроза, они просто зашли. Зашли на подготовленные плацдармы. Посеяли на вспаханное. Предложили тем, кого мы защищали, то, от чего отказаться нельзя, — возможность тратить у них и жить у них. Обманули, конечно. А кто они такие, чтобы обещания перед ними держать, те, кому мы служили?

— А кому мы сейчас служим? — спросил Сергей Петрович.

— Тем, кто меня стережёт, — усмехнулся Денис Александрович, — мы всегда служили тем, кто мог нас за службу расстрелять.

Оба замолчали.

— Расскажи, как чистили Рублёвку, — заговорил Денис Александрович. — Всё же охрана у всех, оружие. Сколько лет их не трогали, тех, кто сразу не уехал.

— Охрана и вычистила. Сами же говорили: нет лучше свидетеля и качественней исполнителя, чем охранник. Тем, кто сопротивлялся, предложили свободный выезд и взяли по выходу. Всё просто.

Денис Александрович засмеялся. Он тоже жил там, в небольшом особняке, но его семья успела уехать, постарался Сергей, не подвёл, не предал.

Этот район долго не расселяли. Люди богатые лояльны любой силе. Воевать они не хотели — было, что терять, и им давали пользоваться нажитым и условно сбережённым. Многим оставили прежние доходные места, не до всего дошли руки сразу. Но настало время — не могло не настать, — когда дошли. И условно сбережённое стало безусловно конфискованным.

Операции по зачисткам, арестам и конфискациям разрабатывали старые кадровые спецы УПБ. Новые, конвенциональные, просто не умели. Смотрели планы, наблюдали операции, удивлялись эффективности. Нет у других спецслужб опыта моментальной зачистки собственных территорий от населения.

— Что теперь там? — спросил Денис Александрович.

— Пока идёт демонтаж. Китайцев допустили, хотя кластер не их. Быстрее никто не умеет.

— Это точно. Отработают свои кластеры и придут осваивать вечную мерзлоту.

— Эти могут, — согласился Сергей Петрович. — Может, и наши внедрённые до того времени подрастут. Дойдут до органов управления. И тогда посмотрим.

Денис Александрович пружинисто встал, прошёлся по комнате. Достал откуда-то из-под кровати — Сергей Петрович не успел разглядеть — лист бумаги обычного альбомного формата. Принёс и положил его на стол.

— Смотри, — сказал он, — рисовал по памяти.

На листе, поверх едва различимо нанесённой карты России, серели так же, почти невидно начерченные, пятна.

— Здесь, на 2024 год — 37 кластеров общего и 4 особого назначения, плюс 6 спецобъектов типа «Мирного». Прошло 15 лет. Кластеров на момент моего ареста осталось 18. Сколько их будет, когда мы сможем влиять на ситуацию? — это Денис Александрович сказал очень тихо, прошептал в ухо Сергею Петровичу.

— Мало, — ответил тот так же.

Денис Александрович мелко изорвал карту.

— Так ускоряйся, — произнёс он.

Ускоряться было нужно, но с каждым днём это становилось сложнее. Люди начали забывать и привыкать. Забывший или не знающий, привыкший и иначе не живший — плохие помощники в смене строя.

— Денис Александрович, — спросил Сергей Петрович, — а зачем всё-таки они Москву снесли?

Наставник смотрел на него, усмехаясь.

— И не только Москву. Чтобы некуда было возвращаться выселенцам. Человек, которому некуда возвращаться, будет жить там, где ты его поселишь. А человек, которому ты дал жильё, — навсегда твой.

Сергей Петрович начал собираться.

— Скажи мне, — остановил его наставник вопросом, — она действительно сама того парня?