Сфумато

У дома стали видны три фигуры. Степан Пуховцев, сын тракториста и будущий тракторист, одноклассник Станислава Соколовского, сына чуждого народу расстрелянного элемента. Со Степаном были два его друга, он редко ходил один. Все трое коренасты, рано налились крестьянской крепостью, с детства работали на сенокосе, ловко рубили на лесоповале сучья тяжёлыми топорами и умели стрелять из гладкоствольных ружей — отцы брали их на охоту. От такой работы, курева и самогона они скоро ослабеют, их организмы жили на износ, и в пятьдесят эти мальчики, не успев побыть мужчинами, станут стариками, но сейчас каждый из них был много сильнее Станислава.

— Опять он, — прошептала Маша. — Побежим?

— Нет, мы не будем бежать, — напрягшись, ответил Станислав и освободил руку из Машиной ладони.

— Машка, иди сюда! Стасик, иди тоже, не стесняйся!

— Сам иди! — Машин голос вдруг стал резким и визгливым.

Со мной она так не разговаривает, подумал Станислав.

— Любовь у тебя, Машка? — проорал Степан, подходя ближе.

В зубах у него была сигарета, на голове — кепка, демонстративно скошенная на затылок.

Ничего не меняется, подумал Станислав. Все они как из старых фильмов, где хулиганы в широких штанах и с папиросами во рту под гармошку ходят по деревенским улицам. Но других фильмов сейчас нет, в клубе показывают только такие. Всем нравится.

— Чего тебе надо? — спросил Станислав, загораживая спиной Машу.

— Вали отсель, герой, — зло процедил Степан.

Двое друзей мягко и вразвалку встали от него по сторонам.

— Мы пойдём с Машей. Пропусти, — тихо проговорил Станислав, и взгляд его стал рассеянным.

— Смотри, не боится, — серьёзно пробурчал Степан, глядя на Станислава. — Зачем он тебе, Машка? — Это уже Маше.

— Стёпа, пойдём мы, давай завтра в школе поговорим, — тихо, почти шёпотом, попросила Маша.

Ей стало жутко от понимания, что Степан ждал их и разговор этот неслучаен, он не закончится словами, не для того начат.

— Зачем тебе этот жид, я у тебя спрашиваю, Машка? — повторил Степан и попытался отодвинуть Станислава.

Станислав неумело ударил Степана кулаком в лицо. Тот не ожидал: никто не ожидает от интеллигента, что он ударит первым, они всегда дают себя бить.

Получилось неловко и несильно, но очень точно и больно, кулак попал в нос. Пошла кровь.

— Хорошо, — тихо сказал Степан, — хорошо. Иди сюда.

И начал бить Станислава руками, размашисто, поочерёдно, с двух сторон. Левой, правой. Левой, правой. Ногой в живот. Левой, правой.

Маша завизжала. Это так страшно, когда так бьют!

Станислав пятился, но Степан выпил много пива, руки его били неточно, и от этого он становился всё злее и злее.

Друзья, стоявшие в стороне, начали смеяться:

— Ну ты чё, вали уже его, жидёнка ушатать не можешь.

Но Станислав не падал.

Степан устал. Смех друзей заполнил мир вокруг. Стало невыносимо стыдно.

— По-другому хочешь? — хрипло закричал Степан и достал из кожаных ножен на поясе небольшой охотничий нож с отшлифованной наборной берестяной рукояткой.

— Э, братан, не надо, — заволновался один из друзей, но было поздно.

— Завалю, — чужим голосом проговорил Степан и пошёл на Станислава, который стоял согнувшись, пытаясь отдышаться.

— Не режь, братан! — Крики друзей стали тревожными.

— Завалю, завалю, завалю... — тихо повторял Степан, а глаза его искали место между рук противника, куда воткнуть нож.

Он не собирался пугать. Время для этого прошло. Теперь были только он и враг, которому не место на одной со Степаном земле.

Станислав выпрямился.

— Не надо, — сказал он кому-то за спину Степана, протягивая вперёд руку с раскрытой ладонью, останавливая и предостерегая.

Раздался резкий треск. Степан остановился на полушаге и осел на землю мешком, ноги перестали его держать.

Маша с камнем в руке остановилась над ним.

— Не завалишь, — произнесла она тихо, равнодушно смотря на лежащего на спине со странно заломленной под туловище рукой Степана.

Его друзья исчезли.

— Пошли домой, Маша, темно совсем стало, — сказал Станислав.

Глава 2 Совет

— И ты ударил его камнем по голове? — спросила Виктория Марковна, выслушав рассказ Станислава.

— Да, — ответил Станислав.

— Где у него травма?

— На затылке.

— Ты ударил его сзади?

— Так получилось.

Виктория Марковна достала сигарету. Пачка была из особого запаса. Табак она научилась выращивать сама, это оказалось несложно и даже интересно. Но сейчас нужен был этот, бережно сохраняемый.

Кухня в квартирке Виктории Марковны, в одном с Давидом доме, была небольшой, места едва хватало для стола, плиты и нескольких шкафчиков. За столом сидели Станислав и Маша. Её отец, колхозный агроном Семён Ефимович, стоял рядом и опирался на стену. Его доброе лицо искажал ужас, это был ужас всепоглощающий, непобедимый, ужас человека, над которым уже поднят топор палача, и остановить удар нет никакой возможности.

— Ну ударил и ударил, — скороговоркой начал Семён Ефимович, — так ведь же защищался, органы разберутся, ну неужели не разберутся? Ножом же чуть не зарезали его, насмерть же могли зарезать. Его. Зарезать его могли.