Сфумато

— Ох и дерзкая ты, Фельдман. Жаль, старая. Я бы тебя по-другому допросил.

— А вы молодой. По-другому будут допрашивать вас.

Мужчина, который привёл Станислава, рассмеялся:

— Да ладно, Фельдман, если родина прикажет, он и тебя допросит, как надо.

— Слушай, Станислав, внимательно слушай, — проговорила Виктория Марковна, снова утирая кровь с разбитой губы, — страна умерла, когда они пришли к власти.

— Страна жива! — закричал оперуполномоченный из-за кухонного стола. — Это вы её хотели распродать, дали б нам вас перерезать всех после первой сирийской, перевешать всех вдоль Рублёвки на столбах, всю нашу кодлу либерастскую вместе с ворьём, ничего бы не было!

— Чего бы не было? — совсем тихо спросила Виктория Марковна.

Станислав поднял голову и увидел, что мужчина, который продолжал держать его за плечо, пристально смотрит на другого, за столом.

— Тот увидел этот взгляд и осёкся, не стал отвечать. Вместо этого он поднялся, подошёл к Виктории Марковне и коротко ударил её кулаком в грудь, чуть ниже ярёмной ямки.

Она упала вбок и назад. Лежала, пытаясь вдохнуть. Не получалось. Станислав вырвался и, добежав до неё, взял за руку и стал гладить тыльную сторону ладони.

— Дышите, дышите, тётя Вика, — говорил он, называя её так, как называл совсем маленьким.

Главный, тот, что пришёл со Станиславом, подошёл к Виктории Марковне и, присев на корточки и не обращая внимания на Станислава, спросил:

— Последний раз. Говорить будешь? Подпишешь? Или едешь с нами?

Пожилая женщина сделала несколько вдохов — сначала с трудом, потом легче и легче.

— Везите, — наконец твёрдо произнесла она.

Главный встал. Прошёлся по комнате.

— Мы тебя не повезём.

Повернулся ко второму:

— Заканчиваем. На базу.

— Что с ней делать?

— В резерве будет, — коротко бросил главный, — указание пришло.

— А пацана куда?

— Мальчика мы временно вверяем вам. До встречи, — сказал он, обращаясь к Виктории Марковне.

И вышел. За ним вышли остальные.

Вверяем. Странное слово, подумал Станислав. В доме стало пусто.

Виктория Марковна встала с пола.

— Давай прибираться, — устало сказала она. И добавила: — Сынок.

Глава 9 Судебная комиссия

Утро пришло, и оно было обычным. Начался день, каких Анатолий прожил уже тысячи на островах. Где-то за тонкими стенками были слышны голоса, люди шутили и переругивались, пили чай и говорили о чём-то совершенно повседневном.

Там наши следователи и наши судьи, подумал Анатолий. Мы для них — лишь повседневность. Они осудят меня и отправят умирать в карьер, а сами поедут по домам.

— Устал? — будут спрашивать их жены.

— Смертельно, — снимая полушубки, будут отвечать им мужья.

Вспомнилась допрашивавшая его женщина в узкой чёрной юбке. Она тоже закончит работу и поедет к себе домой или не к себе, будет лежать в ванне и пить белое вино из узкого бокала. Вокруг будут стоять свечи, мужчина или женщина будут массировать ей плечи и шею, потому что была тяжёлая командировка и после неё надо отдохнуть, успокоить нервную систему.

Боль была везде, невозможно было определить её источник, и отступала она, только вытесняемая много более сильной пыткой — мыслью о Станиславе. Он должен был жить, должна была жить Лена, но её он потерял, а теперь не мог ничем помочь сыну, который ещё не научился быть один.

Беспомощность, ощущение, к которому он так и не привык за девять лет, накатывала волнами. Эти волны прогоняли боль физическую, а когда отступали, боль возвращалась как избавление.

— Мучаешься? — спросил художник.

Он не спал, бродил по комнате и подходил к зарешеченному окну, словно пытаясь разглядеть там судей, который должны в чёрных мантиях прийти вереницей к крыльцу и позвать их в зал, где будут прокуроры и адвокаты, а на специальных скамеечках — присяжные.

— Да, — ответил Анатолий, — скорее бы.

— Они редко прилетают на три дня. До обеда должны закончить. Им ещё на материк возвращаться.

— Как это будет? Ты знаешь, как сейчас суды проходят?

— Слышал. К нам много привозят последнее время новых. Говорят, что начальник Управления президентской безопасности кластера, прокурор и дежурный конфессиональный представитель на троих дело рассматривают.

— Священник — это вместо секретаря ВКП(б)?

— Да, вот такой незатейливый плагиат с постконвенциональных новелл.

— Это не плагиат, это возврат к истокам, — поморщившись от боли, усмехнулся Анатолий, — НКВД и герцог Альба.

— Какую карикатуру можно сделать!.. — вздохнул художник.

— А какой священник будет наше дело рассматривать? Ты верующий? Какой конфессии?

— Что, профессор в тебе проснулся? — засмеялся карикатурист. — Не волнуйся, они между собой разобрались. Приедет тот, у кого дежурство. Они по графику работают. Можем на раввина попасть, можем на имама, может, пастор будет, их сейчас тоже много, а может, батюшка православный, тут не угадать. Разницы никакой, все они под одним богом ходят. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю. Прокуроры тоже под ним.