Читаем Север и Юг полностью

— Ее последние слова были сказаны Мэри: «Не позволяй отцу пить».

— Теперь ей это не повредит, — пробормотал Хиггинс. — Ничто больше не повредит. — Голос его вдруг поднялся до слезливого крика: — Можно ссориться и драться, можно мириться и дружить, можно голодать и морить голодом детей — никакие несчастья больше ее не коснутся. Она получила свою долю. Сначала тяжело работала, а потом заболела. Бедной девочке досталась собачья жизнь, а теперь вот умерла, так и не увидев ни одного счастливого дня! Нет, мисс, что бы она ни говорила, теперь ей уже все равно, а мне пора выпить, чтобы справиться с горем.

— Нет, — уже мягче возразила Маргарет, — не надо вам пить. Если ее жизнь и правда прошла так, как вы сказали, значит, она не боялась смерти. Ах, слышали бы вы, как Бесси рассуждала о будущей жизни — жизни с Богом, к которому она отправилась!

Николас покачал головой и искоса взглянул на нее. Бледное осунувшееся лицо болезненно поразило Маргарет.

— Вы страшно устали. Где же были весь день, если не на работе?

— Не на работе, это уже точно, — угрюмо усмехнулся Хиггинс. — Во всяком случае, не на той, которую принято считать работой. Торчал на заседании забастовочного комитета и пытался заставить дураков услышать голос разума. Рано утром, еще до семи, зашел к Бучеру. Больная жена набросилась на меня едва ли не с кулаками, требуя сказать, куда подевался ее безголовый муженек. Можно подумать, я за ним слежу или вожу всюду за собой! Дурак сорвал все наши планы! Я стер ноги, пока пытался разыскать тех, кто попрятался от страха перед законом. Сердце изболелось, а это куда хуже стертых ног. Если кто-то из друзей предлагал выпить, разве мог я отказаться? Разве знал, что она умирает? Бесси, дочка, ты бы мне поверила, правда? — Хиггинс с мольбой повернулся к бездыханному телу.

— Уверена, — перебила Маргарет. — Уверена, что вы ничего не знали: смерть пришла без предупреждения, — но теперь все изменилось. Вы видите, как она лежит здесь, знаете ее последние слова. Может, все-таки останетесь дома?

Ответа не последовало. Да и где еще Николас Хиггинс мог найти утешение, если не в пивной?

— Пойдемте к нам, — вдруг предложила Маргарет и тут же испугалась собственной смелости. — По крайней мере, выпьете чаю и нормально поедите. Уверена, что сейчас вам необходимо именно это.

— Ваш отец священник? — уточнил Хиггинс, внезапно изменив направление мыслей.

— Был, прежде, — кивнула Маргарет.

— Пожалуй, пойду, если уж вы приглашаете. Многое хочется сказать священнику, и какая разница — служит он или нет…

Маргарет растерялась. Разговор за чаем с отцом, абсолютно не готовым к подобному визиту, особенно из-за болезни матери, не представлялся возможным, и все же отказ был бы еще хуже: наверняка бедняга бы отправился в пивную. Ей почему-то казалось важным завлечь Хиггинса к ним домой, а о дальнейшем пока можно не думать.

— Прощай, дочка! Все-таки пришлось нам расстаться, хоть с самого рождения ты и радовала отца. Благодарение Господу, на губах твоих застыла улыбка, а лицо так спокойно. Я рад увидеть тебя такой, хоть ты и обрекла меня на вечное одиночество.

Хиггинс склонился, нежно поцеловал дочь, прикрыл простыней ей лицо, повернулся и пошел вслед за Маргарет. Та же поспешила вниз: предупредить Мэри и объяснить, что другого способа отвлечь отца от рюмки не придумала; попыталась также уговорить ее пойти вместе с ними, чтобы не оставаться наедине с умершей, но та отказалась, простодушно объяснив, что кто-нибудь из соседей обязательно придет с ней посидеть. Она-то ничего, а вот отец…

Договорить Мэри не успела: явился Николас собственной персоной. Чувства он уже успел спрятать, как будто устыдился недавней эмоциональной вспышки, и даже сумел изобразить нечто вроде мрачной ухмылки.

— Собираюсь выпить чайку с отцом мисс Хейл! Вот дела-то!

Несмотря на браваду, выходя на улицу, он низко надвинул на глаза кепку, а тяжело шагая рядом с Маргарет, ни разу не поднял головы, опасаясь сочувственных слов, а главное — взглядов соседей. Шли они молча, а неподалеку от дома, где жили Хейлы, Хиггинс вдруг остановился и внимательно осмотрел свои руки, одежду и обувь.

— Может, стоило прежде помыться и пореодеться?

Конечно, это было бы крайне желательно, но Маргарет заверила его, что в доме имеется как вода, так и мыло с полотенцем. Она не собиралась упускать возможность закрепить этот пусть и небольшой, но все же успех.

Пока Хиггинс вслед за служанкой отправился на кухню, стараясь наступать на темные участки половика, чтобы грязные следы от башмаков были не особенно видны, Маргарет бегом бросилась наверх и на площадке наткнулась на Диксон.

— Как мама? Где папа?

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Тяжелые сны
Тяжелые сны

«Г-н Сологуб принадлежит, конечно, к тяжелым писателям: его психология, его манера письма, занимающие его идеи – всё как низко ползущие, сырые, свинцовые облака. Ничей взгляд они не порадуют, ничьей души не облегчат», – писал Василий Розанов о творчестве Федора Сологуба. Пожалуй, это самое прямое и честное определение манеры Сологуба. Его роман «Тяжелые сны» начат в 1883 году, окончен в 1894 году, считается первым русским декадентским романом. Клеймо присвоили все передовые литературные журналы сразу после издания: «Русская мысль» – «декадентский бред, перемешанный с грубым, преувеличенным натурализмом»; «Русский вестник» – «курьезное литературное происшествие, беспочвенная выдумка» и т. д. Но это совершенно не одностильное произведение, здесь есть декадентство, символизм, модернизм и неомифологизм Сологуба. За многослойностью скрывается вполне реалистичная история учителя Логина.

Фёдор Сологуб

Классическая проза ХIX века