Север и Юг

Диксон объяснила, что госпожа устала и удалилась к себе: хотела сразу лечь в постель, но она убедила ее отдохнуть на диване и там же выпить чаю. Все лучше, чем лежать в кровати. А мистер Хейл в гостиной. Маргарет поспешила к отцу и взволнованно предупредила, что у них гость. Разумеется, на подробности не было времени, поэтому мистер Хейл почувствовал себя застигнутым врасплох: в тихом уютном кабинете его ждал пьяный ткач, с которым предстояло пить чай. Ничего не поделаешь: дочка так горячо за него просила. Кроткий, добрый мистер Хейл непременно попытался бы утешить страдальца в его горе, но, к несчастью, Маргарет особенно подчеркнула то обстоятельство, что безутешный отец склонен к пьянству. Чтобы отвлечь его от пивной, не оставалось ничего иного, кроме как привести домой. Одно маленькое событие так естественно вытекало из другого, что Маргарет осознала собственную оплошность, лишь заметив на лице отца легкое отвращение.

— О, папа! Этот человек не вызовет у тебя неприязни, только постарайся преодолеть первый шок!

— Но, Маргарет, привести домой пьяницу, когда мама серьезно больна…

Маргарет расстроилась:

— Прости, папа. Он очень спокойный и сейчас почти трезвый. Поначалу вел себя странно, но это и понятно: только что узнал о смерти дочери…

В глазах Маргарет блеснули слезы, и мистер Хейл, бережно сжав ладонями милое грустное лицо, попытался успокоить:

— Все в порядке, дорогая. Сейчас пойду и попробую его утешить как смогу, а ты отправляйся к маме, но если сможешь составить нам компанию в кабинете, буду только рад.

— Да-да, конечно! Спасибо.

Мистер Хейл уже направился к двери, когда Маргарет его остановила:

— Папа, и ничему не удивляйся: наш гость, то есть Хиггинс, не признает многого из того, во что верим мы.

— Час от часу не легче! Пьяный неверующий ткач! — в отчаянии пробормотал себе под нос мистер Хейл, однако дочери сказал иное: — Если мама уснет, приходи непременно.

Когда Маргарет вошла в спальню, миссис Хейл очнулась от дремоты и взволнованно спросила:

— Когда ты написала Фредерику — вчера или позавчера?

— Вчера, мама.

— Вчера. А письмо ушло?

— Да. Я сама отнесла его на почту.

— Ах, Маргарет, я так боюсь! Что, если мальчика кто-нибудь узнает? Что, если арестуют, а потом казнят — после столь долгих лет скитаний. Стоит задремать, тут же вижу, что его схватили и отдали под суд.

— Не бойся, мама. Риск, конечно, существует, но мы постараемся его уменьшить. Врочем, опасность и так невелика! Если бы мы по-прежнему жили в Хелстоне, было бы в двадцать… нет, в сто раз страшнее. Там любой смог бы его узнать. Да и в доме, стоило появиться постороннему, все сразу догадались бы, что это Фредерик. А здесь нас никто не знает, никому нет дела до каких-то Хейлов, и никто не обратит на него внимания. Диксон будет охранять дверь, как дракон, и никого не впустит. Правда, Диксон?

— Пусть только кто-нибудь попробует проскочить мимо меня! — воинственно заявила горничная.

— К тому же из дома можно до темноты не выходить. Бедный Фредерик!

— Бедный мальчик! — эхом отозвалась миссис Хейл. — Но я почти жалею, что попросила тебя его вызвать. Может, написать ему снова? Еще не слишком поздно?

— Боюсь, что поздно, мама, — вздохнула Маргарет, вспомнив, что просила брата поторопиться, если тот хочет застать матушку в живых.

— Никогда не любила поспешных действий, — недовольно проворчала миссис Хейл.

Маргарет промолчала, а Диксон с улыбкой воскликнула:

— Что же вы, мэм? Ведь больше всего на свете вы мечтаете увидеть мастера Фредерика. Хорошо, что мисс написала сразу, без сомнений. Мне и самой это приходило в голову. Не беспокойтесь, уж мы о нем позаботимся. Из всех домашних только Марта не вызывает полного доверия, но ее вполне можно на это время отпустить домой, навестить мать. Тем более что она просила отпуск, так как у той недавно случился удар. Как только получим известие от мастера Фредерика, благослови его Господь, я сразу отправлю ее восвояси. Так что ни о чем не беспокойтесь, мэм, пейте чай и положитесь на меня.