Север и Юг

Пока сын отсутствовал, миссис Торнтона мало говарила и почти не слушала Фанни, но как только вернулся, с горящими глазами ловила каждую подробность его рассказа о том, что сделано для охраны фабрики, дома, членов семьи, прислуги, а также ирландских рабочих, чтобы не было повторения дневного кошмара. Мистер Торнтон ясно видел цель: участников бунта ждет суровое наказание. Строгие меры требовались ради защиты собственности и безусловного исполнения воли хозяина.

Во время паузы, когда миссис Торнтон совсем забыла о Маргарет, сын вдруг воскликнул:

— Знаешь, мама, что я намерен завтра сказать мисс Хейл?

Это было так неожиданно, что она на мгновение опешила, но потом ответила:

— Да, знаю. Вряд ли можно поступить иначе.

— Поступить иначе? Что ты имеешь в виду?

— Что же здесь непонятного? После того как она выставила свои чувства напоказ, считаю для тебя делом чести…

— Делом чести, говоришь? — усмехнулся Джон. — Боюсь, честь здесь ни при чем. Чувства… О каких чувствах идет речь?

— Незачем сердиться, Джон. Разве она не бросилась вниз, чтобы повиснуть на тебе и защитить от толпы?

— Да, бросилась, — подтвердил Торнтон и остановился, будто споткнувшись. — Но я не смею и надеяться… Еще ни разу в жизни я не испытывал глубоких чувств, но не могу поверить, что столь совершенное создание способно меня полюбить.

— Не говори глупостей, Джон! Подумаешь, совершенное создание! Тебя послушать, так она дочь герцога, не меньше. А какое еще доказательство любви тебе требуется? Могу допустить, что ей пришлось вступить в борьбу с аристократическим взглядом на жизнь. Но она сделала правильный выбор и за это нравится мне еще больше. Впрочем, я уже достаточно сказала.

Миссис Торнтон помолчала, потом медленно улыбнулась и с полными слез глазами добавила: — С завтрашнего дня мне предстоит отойти на второй план, поэтому я попросила тебя не ездить туда сегодня, чтобы еще на один, последний вечер сохранить сына для себя!

— Милая, дорогая мама! Знаю, что не представляю для нее интереса, и все же брошусь к ее ногам, потому что не могу иначе! Даже если есть один-единственный шанс на тысячу… или на миллион… испытаю судьбу.

Как все же эгоистична любовь: Торнтон направил свои надежды и страхи в русло, отозвавшееся в материнском сердце холодом одиночества.

— Не бойся! — подбодрила миссис Торнтон, подавив обиду на невнимание сына к редкой вспышке материнских чувств, к острой ревности, выдавшей силу ее ненужной ему любви. — Ты достоин любви, и не только мисс Хейл… Главное — чтобы она сумела справиться со своей гордыней. Так что не трусь, Джон.

Миссис Торнтон поцеловала сына, пожелала спокойной ночи и медленно, величественно покинула гостиную, но едва оказавшись в спальне, заперла дверь, села на кровать и дала волю слезам, что случалось очень редко.

Маргарет открыла дверь гостиной, где до сих пор сидели родители и о чем-то тихо разговаривали.

— Миссис Торнтон сегодня же пришлет водяной матрац, мама.

— Господи, какая ты бледная и усталая! На улице очень жарко?

— Очень. А еще неспокойно: рабочие бастуют.

На щеках Маргарет появился прежний румянец, однако тут же снова пропал.

— Бесси Хиггинс передала просьбу ее навестить, — сообщила миссис Хейл. — Однако ты слишком утомлена, чтобы еще куда-то идти.

— Да, я действительно устала, — согласилась Маргарет. — Пожалуй, останусь дома.

Она готовила чай молча, пытаясь унять дрожь. Хорошо, что отец до такой степени сосредоточился на супруге, что не заметил состояния дочери. Даже когда мама легла в постель, он не захотел ее оставить и сел рядом, чтобы почитать вслух перед сном. Маргарет осталась одна.

Теперь наконец пришло время обо всем подумать и все вспомнить. Сделать это прежде не хватало мужества. Она неподвижно сидела в кресле, сцепив руки на коленях, плотно сжав губы, глядя в пространство, словно ожидая видения и время от времени тяжело вздыхая.

Подумать только: она, всегда ненавидевшая любые сцены и презиравшая тех, кто не способен сдерживать чувства, обвинявшая их в отсутствии самоконтроля, как романтическая дурочка бросилась в самое пекло. Принес ли этот безрассудный поступок пользу? Скорее всегобунтовщики разошлись бы и без нее, но могло быть и по-другому. Значит, ее порыв не был бесполезен. Но что все же толкнуло ее на защиту сильного мужчины, словно тот был беспомощным ребенком? Ах, стоит ли удивляться, что после такого позора все домочадцы решили, будто она влюблена? Подумать только: влюблена! В мистера Торнтона! Бледные щеки внезапно вспыхнули, и Маргарет закрыла лицо ладонями. А когда убрала руки, пальцы оказались мокрыми от горячих слез.