Север и Юг

«Интересно, они на юге все такие? Как будто повеял свежий деревенский ветерок. Даже сил прибавилось. Кто бы мог подумать, что это ангельское лицо — такое светлое и чистое — скрывает мучительные переживания. Интересно, каков будет ее грех? Ведь все должны когда-то согрешить. Постоянно об этом думаю. И отец. И даже Мэри, а уж ее-то трудно заставить задуматься…»

Глава 18. Симпатии и антипатии

Сердце пылает смятением, и два голоса ведут в душе моей отчаянный спор.

Валленштейн А.

Вернувшись домой, Маргарет нашла на столе два письма: одно предназначалось матушке, а второе, судя по всему, пришло от тетушки Шоу и пестрело заграничными марками — тонкими, яркими и хрустящими. Не успела она взять его в руки, как в комнату неожиданно вошел отец.

— Мама устала и рано легла! Полагаю, такой грозовой день, как сегодня, не лучший для медицинского осмотра. Что сказал доктор? Диксон заявила, что он разговаривал с тобой.

Маргарет не спешила с ответом, и отец заметно встревожился:

— Он ведь не нашел ничего серьезного, правда?

— Пока нет. Предписал тщательный уход и был так добр, что пообещал заехать еще, чтобы убедиться в действенности лекарств.

— Только уход? А перемену климата не порекомендовал? Не сказал, что дымный город ей вредит?

— Нет, об этом не прозвучало ни слова, — как можно спокойнее ответила Маргарет. — Но, по-моему, он встревожен.

— Врачи всегда выглядят так — это профессиональная особенность.

По нервному состоянию отца Маргарет поняла, что первое впечатление о реальном положении дел он получил, несмотря на очевидные попытки стушевать опасность. Он не мог думать ни о чем другом и весь вечер то и дело возвращался к разговору, проявляя решительное нежелание принять даже малейший намек на неблагоприятный исход, чем невыразимо огорчил Маргарет.

— Пришло письмо от тетушки Шоу, папа. Она отправилась в Неаполь, но решила, что там слишком жарко, и поселилась в Сорренто. Однако, судя по всему, Италия ей не нравится.

— Он сказал что-нибудь о диете?

— Еда должна быть питательной и в то же время легкой. По-моему, у мамы хороший аппетит.

— Да! Тогда тем более странно, что он завел речь о диете.

— Это я его спросила, папа. — После очередной долгой паузы Маргарет продолжила с улыбкой: — Тетушка Шоу пишет, что отправила мне коралловые украшения, но опасается, что милтонские диссентеры не смогут их оценить. Все свои познания о диссентерах она получила от квакеров, не так ли?

— Если вдруг услышишь или заметишь, что мама в чем-то нуждается, немедленно поставь меня в известность. Подозреваю, что она стесняется говорить о своих желаниях. И, пожалуйста, завтра же разыщи ту девушку, которую порекомендовала миссис Торнтон. Если появится умелая добросовестная служанка, Диксон сможет постоянно находиться при маме, и тогда она быстрее поправится, уверен. В последнее время ее очень утомила жара и поиски горничной. Отдых поставит ее на ноги. Как полагаешь, Маргарет?

— Надеюсь, — ответила та, но так грустно, что отец обратил внимание на безнадежный тон и потрепал по щеке.

— Ну же! Ты такая бледная, что, похоже, придется купить румяна. Подумай о себе, дитя мое, а не то и тебе потребуется доктор.

В тот вечер мистер Хейл так и не смог ничем себя занять: то и дело на цыпочках входил в спальню посмотреть, спит ли еще жена, — и Маргарет страдала, наблюдая, как он тревожится; как пытается задушить и подавить леденящий страх, выползавший из темных углов сердца. Наконец он вернулся, немного успокоившись.

— Она проснулась. Увидела меня возле кровати и улыбнулась — ласково, как прежде. Сказала, что хорошо отдохнула и готова пить чай. Где письмо для нее? Пока ты приготовишь чай, я прочитаю ей вслух.

Письмо было от миссис Торнтон и содержало официальное приглашение мистера, миссис и мисс Хейл на обед, назначенный на двадцать первое число текущего месяца. Маргарет с удивлением услышала, как после столь печального дня матушка всерьез обсуждает это событие. Мысль о том, что все их семейство приглашено на важный раут, овладела воображением миссис Хейл еще до того, как Маргарет услышала о содержании письма. Предстоящее событие нарушило монотонность жизни больной, так что она отказалась принять возражения Маргарет и решительно приказала немедленно отправить положительный ответ.

На следующий день, собираясь писать благодарственный ответ, мистер Хейл с наивной верой заметил:

— Что же, Маргарет? Если мама того хочет, мы с радостью примем приглашение. Она бы ни за что не согласилась, если бы не чувствовала себя намного лучше. Разве не так?

Было бы жестоко отказать человеку в долгожданном утешении. К тому же страстное нежелание отца признать существование страха почти вселили в ее душу надежду.

— Мне тоже кажется, что сегодня маме лучше, — согласилась Маргарет. — И глаза ярче, и цвет лица свежее.