Север и Юг

Слова эти дались мистеру Хейлу нелегко: он даже слегка покраснел от смущения, — но слова старого друга не выходили из головы, а неопределенность тяготила.

Маргарет ответила не сразу, однако низко склоненная голова подсказала ему правду.

— Да, возможно… О, папа! Я должна была тебе сказать!

Она выронила рукоделие и закрыла лицо ладонями.

— Нет, милая. Не думай, что я чрезмерно любопытен. Уверен, ты поделилась бы со мной, если бы ощутила способность ответить на его чувство. Мистер Торнтон говорил с тобой об этом?

Молчание затянулось, а потом прозвучало едва слышное «да».

— И ты ему отказала?

И опять она долго молчала, прежде чем после долгого печального вздоха беспомощно подтвердить предположение отца. Не успел мистер Хейл хоть что-то сказать, Маргарет подняла пунцовое от смущения лицо и, глядя ему в глаза, призналась:

— Ну вот, папа, теперь ты все знаешь, а я больше ничего сказать не могу. Вся эта история причиняет мне острую боль. Слова и поступки, с ней связанные, кажутся настолько горькими, что даже думать о них невыносимо тяжело. Ах, папа, из-за меня ты потерял замечательного друга, но я ничего не могла с собой поделать. Прости, прости! Мне очень жаль.

Она села на пол и склонила голову отцу на колени.

— Мне тоже жаль, дорогая. Это предположение высказал мистер Белл, чем очень меня поразил…

— Мистер Белл заметил?

— Скорее догадался, но ему показалось, что ты… Как бы точнее выразиться? Что ты настроена по отношению к мистеру Торнтону не самым неприязненным образом. Я сказал, что это не так, что у него разыгралось воображение, что слишком хорошо знаю твои настоящие чувства, чтобы предположить, что мистер Торнтон способен привлечь тебя подобным образом.

Несколько минут оба сидели неподвижно, а когда мистер Хейл провел пальцем по щеке дочери, то с изумлением обнаружил слезы. Маргарет тут же вскочила, выдавила улыбку и с наигранной жизнерадостностью заговорила о Ленноксах. Стремление сменить тему оказалось настолько очевидным, что мистер Хейл не осмелился вернуть беседу в прежнее русло.

— Завтра… да, завтра они вернутся на Харли-стрит. Ну не здорово ли? Интересно, какую из комнат превратят в детскую? Тетушка Шоу будет рада увидеть внука. Только представь: Эдит теперь мама! А капитан Леннокс… Ума не приложу, чем он займется после увольнения!

— Вот что я скажу, — стремясь поддержать показное воодушевление, заговорил мистер Хейл. — Думаю, что найду силы отпустить тебя на пару недель в Лондон, чтобы повидаться с путешественниками. Из получасового разговора с мистером Генри Ленноксом ты узнаешь о Фредерике больше, чем из дюжины писем, так что приятное совместится с полезным.

— Нет, папа, ты без меня не обойдешься. А главное, я не хочу никуда ехать. — Немного помолчав, Маргарет добавила: — А в отношении Фредерика начинаю терять надежду. Мистер Леннокс старается как можно меньше нас расстраивать, однако уже ясно, что и сам начинает понимать: прошло слишком много времени и разыскать свидетелей практически невозможно. Да, этот мыльный пузырь выглядел очень красивым, но лопнул точно так же, как многие другие. Утешимся тем, что наш дорогой Фредерик счастлив. Нам же остается одно: заботиться друг о друге. Поэтому, папа, не обижай меня пустыми заверениями, что справишься здесь один. Уверяю: ничего у тебя не получится.

И все же идея перемен укоренилась и проросла в сердце Маргарет, хотя и не в том виде, который предложил мистер Хейл. Она начала думать, как помогло бы путешествие отцу, чей дух, и без того слабый, сейчас слишком часто страдал от депрессии, а здоровье, хоть он никогда и не жаловался, заметно ухудшилось после болезни и смерти жены. Занятия с учениками продолжались, однако теперь мистер Хейл только отдавал, ничего не получая взамен. Ни о каком дружеском общении, как с мистером Торнтоном, не могло быть и речи. Маргарет сознавала, что отцу катастрофически не хватает сильного мужского плеча, хотя сам он об этом не думал. В Хелстоне то и дело возникали поводы для непосредственного взаимодействия священников соседних приходов, а по вечерам крестьяне, возвращаясь с поля или пригоняя домой скот, всегда радовались возможности поговорить. В Милтоне все постоянно спешили, так что спокойная беседа и вдумчивый обмен мыслями считались излишней роскошью. Здесь люди обсуждали только бизнес и материальные проблемы сегодняшнего дня, а когда неизбежное напряжение наконец спадало, до утра погружались в пассивный отдых. Найти рабочего после смены было невозможно: он отправлялся на лекцию, в клуб или пивную — в зависимости от уровня развития. Мистер Хейл обдумывал возможность прочитать в каком-нибудь заведении курс лекций, однако руководствовался исключительно чувством долга, а вовсе не любовью к работе и стремлению к возвышенному результату. Маргарет знала, что ничего хорошего не получится до тех пор, пока отец не ощутит творческий импульс.

Глава 41. Конец пути