Север и Юг

Он зарыдал как ребенок. Сцена столь разительно отличалась от той, которую Маргарет представляла, что разочарование оказалось жестоким. После долгого молчания она опять заговорила, но на сей раз очень осторожно и нежно.

— Папа, это действительно Фредерик! Представляешь, как обрадуется мама? А мы порадуемся за нее и за него — за нашего бедного, бедного мальчика!

Отец не изменил позы, но понять, о чем говорит дочь, попытался и наконец, все еще пряча лицо, спросил:

— Где он?

— В кабинете, совсем один. Я зажгла свечку и побежала к тебе, а он сидит в одиночестве и наверняка думает почему…

— Пойду к нему! — перебил мистер Хейл и, поднявшись, оперся на руку дочери, рассчитывая на поддержку.

Она подвела его к двери кабинета, но до такой степени разволновалась, что побоялась войти и увидеть первую минуту встречи, поэтому повернулась, бегом взлетела по лестнице в свою комнату, бросилась на кровать и расплакалась. Впервые за долгое время Маргарет позволила себе дать волю чувствам. Напряжение оказалось огромным, запредельным. Но Фредерик приехал, он дома! Единственный, любимый брат в безопасности и рядом! Она с трудом верила счастью. А вдруг это сон? Успокоившись, она встала с кровати, открыла дверь, спустилась, на цыпочках приблизилась к двери кабинета и прислушалась. Звука голосов оказалось достаточно, чтобы поверить в реальность чуда. Маргарет прошла дальше, на кухню, разворошила огонь, зажгла свечи и занялась приготовлением ужина. Как хорошо, что мама спит, иначе Диксон уже пришла бы за чем-нибудь. Прежде чем она почувствует, что в доме что-то изменилось, брат должен подкрепиться, отдохнуть и успокоиться после встречи с отцом.

Собрав ужин, Маргарет открыла дверь кабинета и появилась, подобно служанке, с полным подносом на вытянутых руках, гордая от возможности ухаживать за Фредериком, но едва завидев сестру, тот вскочил и освободил ее от груза, тем самым показав, что готов помогать и теперь всем им будет легче. Брат и сестра вместе накрыли стол, не произнося лишних слов, но то и дело соприкасаясь руками и общаясь на языке взглядов, понятном только кровным родственникам. Огонь в камине погас, и Маргарет взялась снова его развести, так как вечера стали прохладными, но постаралась делать это как можно тише, чтобы шум не достиг комнаты матушки.

— Диксон говорит, что умение развести огонь — дар, и научиться этому невозможно.

— Poeta nascuntur, non fiunt[3], — пробормотал мистер Хейл, и Маргарет порадовалась латинской цитате, пусть и вяло прозвучавшей: в последнее время отец совсем забыл о любимых классиках.

— Милая старушка Диксон! — воскликнул Фредерик. — Уж как мы с ней расцелуемся! Когда-то она меня целовала, а потом заглядывала в лицо, чтобы убедиться, что я — это я, и снова принималась целовать. Но, Маргарет, какая же ты копуша! В жизни не встречал таких ни на что не годных неумех. Лучше оставь камин в покое, вымой руки и нарежь хлеб. Сам справлюсь. Сотворение огня — один из моих врожденных талантов.

Маргарет вышла из кабинета и вернулась, потом опять вышла и опять вернулась, не в силах усидеть на месте от восторга. Чем больше пожеланий высказывал Фредерик, тем больше она радовалась, а он инстинктивно чувствовал стремление сестры позаботиться и услужить. В повергнутом в траур доме затеплился луч семейного счастья, пусть и окрашенного печалью: в глубине души оба понимали, что их ожидает неисцелимое горе.

Через некоторое время на лестнице послышались шаги Диксон. Мистер Хейл тут же изменил свободную, ленивую позу, в которой только что сонно наблюдал за детьми, словно те разыгрывали приятную, но далекую от реальности сцену счастья, к которой он не имел отношения, встал и посмотрел на дверь в странной тревоге, желая спрятать Фредерика от любого взгляда — пусть даже преданной горничной. У Маргарет дрогнуло сердце. Поведение отца напомнило о проникшем в дом новом страхе. Она крепко сжала руку брата и напряженно нахмурилась, как будто пережидая опасность. И все же не оставалось сомнений, что это всего лишь Диксон — идет по коридору в кухню. Маргарет поднялась.

— Пойду и сообщу радостную новость и заодно узнаю, как мама.

Проснувшись, поначалу миссис Хейл выглядела вялой, но после чая взбодрилась, хотя и не выразила желания побеседовать. Было решено, что о приезде сына лучше сказать утром. Вечерний визит доктора Доналдсона и без того утомит больную. К тому же доктор мог посоветовать, как подготовить ее к встрече. Фредерик здесь, дома, и может явиться в любой момент.