Север и Юг

— В том числе и глупости, — добавила Маргарет, улыбнувшись сквозь слезы.

— Непременно. Единственное, что я исключаю, это последующее раскаяние. Если совесть неспокойна, то постарайся поскорее прикрыть дурной поступок добрым. Вспомни, как в детстве мы спешили ладонью стереть с грифельной доски неверную сумму и на ее месте написать другую. Это казалось правильнее, чем смачивать губку слезами: и быстрее, и надежнее.

Если поначалу девиз брата показался Маргарет грубоватым, то вскоре она убедилась, что на деле теория воплощается в практику доброты. После бессонной ночи рядом с матушкой (ибо Фредерик настоял на дежурстве) с утра он принялся мастерить Диксон скамеечку для ног, потому что та начала ощущать последствия долгого сидения возле больной. За завтраком заинтересовал мистера Хейла живым, ярким, смелым рассказом о дикой жизни в Мексике и странах Южной Америки. Маргарет давно бы отчаялась вывести отца из подавленного состояния, и даже больше того: сама попала бы под его влияние и утратила способность говорить, — а Фред, в точном соответствии со своей теорией, постоянно что-то делал.

Ближе к вечеру слова доктора Доналдсона подтвердились: начались конвульсии, а когда судороги отступили, больная впала в беспамятство. Муж лежал рядом, сотрясая кровать рыданиями, в то время как сильные руки сына нежно поднимали матушку, чтобы повернуть удобнее. Дочь протирала ей лицо прохладной влажной салфеткой.

Больше в себя миссис Хейл так и не пришла. Все закончилось еще до наступления утра.

И тут Маргарет удивила всех, и в первую очередь себя: преодолев дрожь и отчаяние, она стала для отца и брата ангелом утешения. Фредерик сломался, и все его красивые теории мгновенно рассыпались в прах. Маргарет и Диксон пришлось его успокаивать, поскольку безутешные рыдания и страстные всхлипы молодого сильного мужчины были слышны даже на улице и ставили под удар его безопасность.

Маргарет сидела рядом с отцом в спальне покойной и молила Господа, чтобы дал ему слез: мистер Хейл застыл в неподвижности возле постели и лишь время от времени открывал лицо жены, нежно гладил, издавая слабые нечленораздельные звуки. Присутствия дочери он не замечал. Когда она подходила, чтобы его утешить, поцеловать, отец уступал, но тут же слабо отталкивал, словно это отвлекало от главного. В какое-то мгновение до него донеслись рыдания Фредерика, мистер Хейл вздрогнул и пробормотал:

— Бедный, бедный мальчик!

Маргарет окончательно растерялась, когда, покачав головой, он тут же забыл о сыне. Состояние отца не позволяло думать о собственных чувствах. Ночь медленно приближалась к концу, когда, без малейшей подготовки, тишину комнаты нарушил ее голос, удивив чистотой и ясностью:

— Не позволяй сердцу унывать.

И Маргарет уверенно, без заминок и остановок, прочитала всю главу о невыразимом утешении.

Глава 31. Забыть ли давнее знакомство?

Что принесет тебе коварный плод утех,
Змеиной злобы яд и лжи опасный грех?

Крабб Д.

Наступило темное холодное октябрьское утро. Не сельское октябрьское утро с мягким серебристым туманом, рассеянным лучами солнца, открывающими великолепную красоту цвета, но октябрьское утро в Милтоне, где вместо серебряного тумана висел тяжелый смог, а солнце, с трудом прорываясь сквозь дымную пелену, не освещало ничего, кроме грязных улиц. Маргарет вяло слонялась из угла в угол, помогая Диксон привести в порядок дом. Глаза то и дело затуманивались слезами, но плакать она не имела права. Пока отец и брат горевали, все заботы, в том числе и по организации похорон, легли на ее плечи.

Когда в камине уютно затрещал огонь, на столе появился завтрак, а чайник жизнерадостно запел, Маргарет, прежде чем пригласить мужчин, обвела комнату оценивающим взглядом. Хотелось, чтобы столовая выглядела живой и теплой, и ей это удалось, но контраст с собственными мыслями поверг ее в беспомощные, неутешные слезы. Маргарет опустилась на колени возле дивана, спрятала лицо в подушках, чтобы никто не услышал, и расплакалась.

— Ну же, мисс! Успокойтесь, дорогая, — вскоре послышался голос Диксон и на плечо легла ее рука. — Вы не должны сдаваться, иначе что со всеми нами будет? Больше в доме некому всем распорядиться, а дел полно. Надо решить, где состоятся похороны, кого позвать, да много чего еще. Мастер Фредерик совсем ослаб от слез, а господин, что и так никогда ничего не мог решить, сейчас и вовсе пребывает в прострации: бродит, словно заблудился в лесу. Понимаю, дорогая, как вам тяжело, но тут уж ничего не поделать: смерть всегда приходит неожиданно.

Пусть слова Диксон и не принесли утешения, но совершенно несвойственная суровой служанке нежность тронула до глубины души. Желая выразить признательность, Маргарет поднялась, улыбнулась в ответ на встревоженный взгляд и отправилась звать отца и брата к завтраку.