Сеть Алисы

— Есть у меня один английский офицер, давнишний знакомец. — Эва приняла мой новый курс. — Тоже служил в разведке, захватил и вторую войну. Ныне обитает в Бордо. Из Лондона я ему звонила, но он уехал на утиную охоту. Уже должен вернуться. Если кто и сможет раскопать информацию о бывшем предателе, так только он.

Она имеет в виду капитана Кэмерона? — подумала я. В ее рассказах он выглядел неплохо. Хотелось бы увидеть, насколько он соответствует созданному мною портрету, но у меня своя задача.

— Значит, вы свяжетесь с вашим знакомым, а мы с Финном поищем мою кузину.

Показав, как вставить пружину, Эва спросила:

— Где ты будешь ее искать? Если жива, она могла уехать куда угодно.

— Моя тетка сказала, что рожать ее отправили в поселок под Лиможем. — Я уже немного приноровилась к пистолету, мои измазанные маслом пальцы легко управлялись с деталями. — Через четыре месяца после родов она устроилась на работу в Лиможе. Возможно, ребенка она оставила в поселке под приглядом какой-нибудь семьи. Возможно, и сама туда вернулась, покончив с работой в «Лете». Неизвестно. В маленьких селениях все друг друга знают. Кто-нибудь вспомнит ее по фотографии. — Я пожала плечами. — По крайней мере, есть с чего начать.

— П-план недурен, — одобрила Эва, и от ее похвалы я даже вспыхнула. — Давай-ка, разбери пистолет еще разок.

Я вновь занялась «люгером», а Эва рассказала о тех летних днях, что провела здесь вместе с Борделоном.

— Мы приехали поездом, и он повел меня покупать новое платье. Одно дело его апартаменты, но он не желал, чтоб на прогулке или в театре я появилась в старом наряде. Это было шелковое платье от Поля Пуаре. Фисташковое, отделанное черным бархатом, на спине застежка из сорока трех пуговиц, обшитых тем же бархатом. Борделон их считал, расстегивая…

Я передернула затвор. Интересно, что Эва сделает, отыскав старого врага? Сдаст властям? Общеизвестно, что французы сурово обходились с коллаборационистами. Или же доверит «люгеру» поквитаться за нее? Такой вариант отнюдь не исключен.

Что же он сотворил с тобой? И что ты сделала с ним?

В тот день, рассказывала Эва, река выглядела не голубой, как нынче, а серой. Под новыми лаковыми туфлями в цвет платья шуршала палая листва.

— Как хорошо вы все помните.

Я передала ей вычищенный и смазанный пистолет.

— Еще бы. — Эва залпом допила виски. — В ту поездку я поняла, что, кажется, беременна.

Глава двадцать вторая Эва

Сентябрь 1915

Осень только началась, а холод стоял собачий. Лучше всякой демаркационной линии он разделял два мира, соседствовавшие в Лилле. По одну сторону — немцы, заграбаставшие уголь, свечи и горячий кофе, по другую — французы, у которых нет ничего. Если раньше их отличали национальность и статус захватчика и порабощенного, то теперь главной особенностью стало положение согретого и замерзающего.

Эва холода не замечала. Мысль, что она, похоже, беременна, затмевала все другое.

Признаки были налицо — исчезли месячные. Правда, некоторые женщины втихомолку жаловались, что из-за жизни впроголодь цикл нарушился, но Эва не верила в такую удачу. Она сильно исхудала, однако ресторанная подкормка позволяла не голодать. Кроме того, были и другие признаки: грудь стала очень чувствительной, от острых запахов сочного ростбифа или сыра «морбье» подступала тошнота.

Сомнений не оставалось. Рене Борделон ее обрюхатил.

Однако впадать в отчаяние было некогда. Шпионской работы хватало. Французские войска вели наступление в Шампани, о чем за кофе не раз говорили комендант и генералы. Эва все запоминала. Отработав смену в ресторане, еще дольше она трудилась в постели Рене, и оттого ее рабочий день растягивался на девятнадцать часов как минимум. Эва передавала информацию об артиллерийских позициях, о немецких потерях, о графиках эшелонов и расположении складов. Она так привыкла ходить по лезвию ножа, что это уже казалось обычным делом, а постоянный контроль над мимикой и голосом просто-напросто отучил от живых реакций. И поддаваться панике и отчаянию лишь потому, что тело ее замыслило предательство, она не имела права. Никакого.

Но в ту субботу, когда на пороге возникла Виолетта, по делам заехавшая в Лилль, от радости Эва чуть не расплакалась. Всю неделю ее мучили кошмары, что напарницу, не вызывающую особой приязни, по закону подлости арестовали именно сейчас, когда так требовалась ее помощь.

Видимо, Виолетта что-то заметила, ибо в глазах ее за круглыми стеклами очков промелькнуло удивление.

— Похоже, ты мне рада, — хмуро сказала она, счищая грязь с поношенных ботинок. — Есть новости?

— Новостей нет, но мне нужна помощь, и обратиться я могу только к тебе.

Виолетта сняла перчатки и, потирая озябшие руки, окинула Эву любопытным взглядом:

— Почему — ко мне?

Эва глубоко вдохнула.

— Лили г-г-говорила, в прошлом ты медсестра.

— Да, работала в Красном Кресте. Недолго. Перед самой войной.

Внезапно возникло сомнение, однако Эва его подавила, поскольку других вариантов попросту не было.